Только женщины

Вечером в этот день Эйлин и Джаспер обедали на борту «Напыщенного» (Bombastie), представлявшего собою последнее слово трансатлантического судостроительства. Это был тот самый пароход, который первый перед чумой увез с собой в Нью-Йорк беглецов из Англии. «Напыщенный» не оправдал своего имени: он без всякой помпы удрал из Соутгэмптона и больше чем с год не возвращался. И в поведении толпы тихих серьезных людей, собравшихся в его раззолоченном салоне, ничего напыщенного не было. С глубоким вниманием слушали они повесть двух запыленных и довольно-таки плохо одетых гостей, приехавших встретить их издалека, на велосипедах. Они пришли не как завоеватели, но как друзья.

- Но что же это, однако, - вдруг перебила себя Эйлин. - Мы все сами рассказываем, - а, ведь, мы хотим, знать про вас.

До тех пор странно спокойная, она вдруг заметила дефекты своего костюма. И сразу на нее нахлынули старые ассоциации мыслей. Всего каких-нибудь полтора года назад она сидела вот в таком же пароходном салоне, окружения толпой вздыхателей и поклонников, аристократка, дочь знатного рода. И для всех была недоступной, словно поставленной на пьедестал. Теперь же она никому не казалась недоступной; она была такая же, как окружавшие ее мужчины, не больше и не меньше. Она невольно взглянула на свои руки, с которых ей еще не удалось смыть черных масляных пятен.

Джасперу не меньше Эйлин хотелось услышать каким чудом спаслись все эти мужчины, неожиданно посетившие их, но он сдержал нетерпение и сперва рассказал свою повесть. Он знал, что так его любопытство будет полнее удовлетворено и что удобнее слушать людей, которые сами уже не задают вопросов.

* * *

Он сидел теперь за длинным столом, после завтрака, в котором в числе приправ фигурировала и давно невиданная соль.

- Ну-с - начал американец, сидевший во главе стола, обращаясь к Эйлин, - может быть, мы и вправду поступаем эгоистически, осыпая вас вопросами, а сами ничего не рассказывая, но не забудьте, что мы должны уяснить себе положение. Перед нами большое дело.

- Но как вы добрались сюда? Как это вышло, что вы все уцелели?

- Об этом лучше спросите вот того доктора. Он ваш соотечественник: он попал в самую гущу и знает историю микроба чумы так же детально, как историю Англии.

Доктор, бородатый господин с серьезными глазами, поднял голову и усмехнулся.

- Ну это вряд ли. История этого микроба надеюсь, так и останется неизученной. Его никто не изучал под микроскопом - нам всем было не до того, - а теперь, надо думать, бацилла этой чумы - если только это была бацилла - сама себя съела. Но, ведь, вас не это интересует, а тот быстрый и губительный для человечества круг эволюции, который она совершила. Судя по тому, что вы рассказываете, я думаю, она уже и в Англию пришла ослабленной. У вас на Западе люди, по-видимому, больше умирали от истощения и от недостатка разумного ухода.

На минуту он задумался, затем продолжал:

- В Америке заболевали одинаково и мужчины, и женщины. Среди мужчин процент заболеваний был больше, но, все-таки, переболела и половина женщин. Но умирали далеко не все. Очевидно, бацилла потеряла силу - или, может быть, вступила в новый период развития, уже не пагубный, а благодетельный для человека. Что мы знаем об этом?… Мир бесконечно малых так же скрыт от нас, как и великий мир, частицу которого мы составляем…

- Как бы то ни было, - продолжал он уже веселее, - в Америке симптомы болезни были иные, чем в Старом Свете, судя по описаниям. В Англии паралич, по-видимому, длился не долее сорока восьми часов и кончался смертью; в Америке смертельный исход был редок, но зато в некоторых случаях болезнь длилась до шести месяцев. Это был так называемый «парезис». Больной был в полном сознании, но не в силах двинуть ни рукой, ни ногой.

- Этот парезис многих научил думать, - вставил сосед доктора, американец. - Я, например, имел четыре месяца свободного времени, чтобы уяснить себе свой взгляд на жизнь.

Доктор задумчиво кивнул головой. - Америка изменилась не меньше Англии, - продолжал он, - но в другую сторону. Ну-с, вы понимаете, заболевали не все; процентов десять оставалось, чтобы ухаживать за больными…

- И добывать пищу, - подсказал другой.

- Ну, и времячко было! Никогда мы его не забудем, - вздохнул третий.

- Я думаю! Еще бы! - подхватили другие.

- Разумеется, вся машина остановилась, - продолжал доктор - и даже, когда мы стали оживать, пришлось прежде всего думать о том, как бы прокормиться.

- Если б не это, мы давно были бы здесь, - вмешался молодой человек. - Мы все чувствуем себя как бы виноватыми перед Англией и Европой, но ничего не поделаешь - только недели три назад удалось освободить достаточное количестве людей, чтобы набрать экипаж корабля.

- Да, теперь нам все понятно, - помолчав, сказал Трэйль, - но нам и в голову не приходило, что в Америке могут быть живые люди. Мы думали, что иначе они бы как-нибудь прислали нам весточку. Все забываешь…