Только звери

— Я не виноват, черт возьми. Стараюсь сделать, как лучше, а вы не хотите помочь толком.

— Хорошо, хорошо, милый. Мы попробуем еще раз.

Машина взбиралась на гребень следующего холма, и начинался новый спуск. Капитан опять выключал мотор.

— Ну, — кричал он, — слушайте мою команду. И не жалейте сил. Все вместе… раз, два, три — толкнули… раз, два, три — толкнули… Ты не толкаешь, Глэдис! Ты толкаешь не в ногу! О каком результате можно говорить, черт возьми, когда вы толкаете не в ногу? Раз, два, три — толкнули. Глэдис, внимательнее!

Вот так, дергаясь и пыхтя, мы ползли к цели. И даже самый захватывающий фильм не мог соперничать с поездкой в кино и обратно.

Глава восьмая Высокомерие верблюда

А этот труженик верблюд, что вам сказать о нем:

Сиротка, страус, сущий черт — все существа в одном.

Киплинг. Верблюды

Зима нагрянула внезапно, словно вдруг открыли гробницу и дохнуло могильным холодом. Чуть ли не за одну ночь ветер сорвал с деревьев последние разноцветные полотнища осенней листвы и насыпал большие гниющие кучи, которые от хорошего пинка разваливались, словно кекс. Затем пошли утренние заморозки — высокая трава белела и становилась хрупкой, дыхание повисало в воздухе светлой паутиной, а кончики пальцев щипало так, будто их прищемило дверью. А там и снег повалил, большие кружевные снежинки накрывали землю молочно-белой пеленой; снег лежал по колено, собирался в двухметровые сугробы и глушил все звуки, только сам хрустел и поскрипывал под ногами. Ветер без помех больно хлестал вас по лицу, выжимал слезы из глаз, замораживал тающий снег на ветвях и лепил из него гофрированные сосульки, миллионы сосулек, похожих на оплывшие свечи.

Мой роман с жирафом кончился, меня перевели в секцию, известную под названием верблюжатника. Основу секции составляли стадо верблюдов-бактрианов, стадо яков, чета тапиров, различные антилопы и лани. Заведовал ею некий мистер Коул («Для тебя я мистер Коул, любезный», — сообщил он мне в первое же утро), внешностью удивительно похожий на вверенных ему верблюдов. У него был замечательный помощник — старина Том, сам битюг и походка битюжья от здоровенных болячек, из-за которых казалось, что башмаки его набиты картофелинами. Маленькие добродушные глаза Тома цветом напоминали ярко-голубое крыло сойки; многолетнее потребление пива и домашней настойки придало его крючковатому орлиному носу красноту и лаковый блеск костянок падуба. Старина Том никогда не был женат, однако поддерживал тесные и нежные отношения со всеми своими пятнадцатью детьми. Это был такой добрый человек, что улыбка не сходила с его лица, и в сиплом голосе его было столько нежности, что даже простое «доброе утро» звучало у него так, словно он именно вас любил больше всех на свете. Естественно, все его обожали и готовы были все для него сделать, когда он, широко улыбаясь, бродил по зоопарку — ни дать ни взять дед шекспировского Фальстафа.

Вожаком и повелителем верблюжьего стада, включавшего шесть верблюдиц, был Большой Билл, могучий зверь с туго набитыми горбами, напоминавшими французское кресло, с большими кудрявыми гольфами на ногах и с таким презрительно-высокомерным выражением на морде, что вы от души желали ему споткнуться и шлепнуться на землю. Стоит, возвышаясь над вами — живот урчит, длинные зеленовато-желтые зубы поскрипывают, — и созерцает вас с подозрением и отвращением, будто вы детоубийца или еще хуже. Мало того, что этот чопорный зверь был совершенно уверен в своем превосходстве, его еще отличало изрядное коварство. Изволит заключить, что вы не оказываете ему надлежащих почестей, — тотчас поднимет на вас одну из своих могучих бугристых ног. И так как невозможно было предугадать, что Большой Билл может посчитать оскорблением его достоинства, общение с ним всегда было исполнено риска.

Как-то раз, собравшись кормить тапиров, я надумал для сокращения пути пройти через верблюжий загон. Большой Билл стоял в центре загона и жевал жвачку, и, поравнявшись с ним, я решил поздороваться.

— Привет, Билл, привет, старина! — весело крикнул я.

Увы, такая фамильярность явно пришлась не по вкусу его величеству. Челюсти Большого Билла замерли, светло-желтые глаза уставились на меня. Внезапно он шагнул вперед, рывком опустил голову с разинутой пастью, вонзил свои длинные некрасивые зубы в одежду на моей груди, поднял меня, встряхнул и уронил на землю. Хорошо, что на мне была плотная куртка и толстый свитер, не то его зубы впились бы в мою грудную клетку. Тем временем верблюд развернулся и брыкнул задней ногой. Отчаянным усилием я откатился в сторону, так что здоровенное копыто рассекло воздух в каких-нибудь сантиметрах от моей головы. Вскочив на ноги, я задал стрекача. И больше никогда не ходил для сокращения пути через загон Большого Билла.