Только звери

Не откладывая дела в долгий ящик, я поднялся на гребень, чтобы обозреть свои владения. В небольшом известняковом котловане обитал вомбат Питер. Хотя я каждый день добросовестно носил в этот вольер хлеб, морковь и другие лакомства, настоящее знакомство с Питером еще не состоялось, потому что он вырыл себе целую систему нор в ослепительно белом известняке и явно не отличался общительностью. Я постановил возможно скорее наладить с ним настоящий контакт.

На участке с густыми зарослями бузины поблизости содержалась пятерка песцов. Мое общение с ними до сих пор тоже сводилось к тому, что я доставлял им корм. Чтобы наладить дружбу с этими нервными существами, требовались время и забота с моей стороны.

В следующем вольере, с таким же обилием кустарника, жили енотовидные собаки, курьезные лохматые существа с лисьей мордочкой и пушистым хвостом, одетые в густую по-медвежьи шерсть. Из-за коротеньких кривых ног походка этих зверьков напоминала развалистую поступь захмелевшего моряка.

Я внимательно изучал свою новую территорию, прикидывая, что тут можно улучшить. Сразу же пришел к выводу, что песцов и енотовидных собак почти не видно из-за чрезмерно густой зелени, вооружился пилой и садовым ножом и с упоением потрудился часа два, истребляя крапиву и подстригая бузину. После этого вольеры приобрели вполне приличный вид. И животных можно рассмотреть, и растительности осталось достаточно, при желании им есть где спрятаться.

Далее я попытался выяснить для каждого из трех порученных мне видов, какой корм они предпочитают. В частности, оказалось, что песцы обожают яйца. Я открыл это совершенно случайно. Найдя однажды на земле надтреснутое яйцо черного дрозда, я сунул его в висевшее у меня на руке ведро, чтобы угостить Сэма, но тут увидел песцов, которые сбежались к калитке на звон ведра, и бросил яйцо к ним в вольер. При падении оно раскололось; правда, желток уцелел, но белок растекся по земле. Один из песцов осторожно приблизился, принюхиваясь усатой мордочкой, к нему присоединился другой, потом третий. Остальные тоже учуяли запах, и завязалась потасовка, особенно впечатляющая потому, что она происходила в полной тишине. В заднюю ногу первого песца, который уже принялся за желток, впились острые зубы, он развернулся с оскаленной пастью и повалил соперника. Двое кружили по обрызганной белком земле, стараясь дотянуться друг до друга зубами или лапой. Пятый всех превзошел: нырнет в гущу драчунов, умудряясь лакать и огрызаться чуть ли не одновременно, потом садится и тщательно облизывает мордочку, готовясь к новому выпаду. Вскоре от яйца даже влажных пятен не осталось, но песцы еще долго облизывались и придирчиво обнюхивали носы друг друга. И когда я пошел дальше, меня с надеждой и нетерпением провожали пять пар янтарных глаз: не появится ли из ведра еще яйцо? После этого случая я повадился ходить на одну ферму поблизости и под прикрытием живой изгороди таскать куриные яйца для моих песцов. И если раньше они, когда я входил в вольер для уборки, начинали тревожно метаться по кругу, прижимаясь к ограде, то теперь очень быстро стали совсем ручными.

Меня немало смущало то обстоятельство, что песцы не издавали почти никаких звуков. Говорю почти, потому что однажды я все-таки услышал их голоса, и это было так красиво и необычно, что мне хотелось бы послушать эти звуки снова — в отличие от звуков, издаваемых большинством других животных. Дело было утром, я приближался к прикрывающей песцовый вольер сосновой роще, и вдруг мое внимание привлекли странные пронзительные, переливистые крики. Похоже на чаек, однако я не видел кругом никаких птиц. Енотовидные собаки, мимо которых я только что прошел, тут явно ни при чем… А причудливая мелодия продолжала звучать то громче, то слабее, то совсем близко, то словно несомое ветром далекое эхо. И как же я удивился, когда, подойдя к вольеру песцов, обнаружил, что это они исполняли необычную песню. Выстроившись в кружок около калитки — тонкие ноги широко расставлены, голова запрокинута, пасть раскрыта, — они, с отсутствующим выражением золотистых глаз, выводили дикие птичьи трели. Ели они в этот день не жаднее обычного, и причина столь неожиданного и приятного для слуха концерта песцов так и осталась для меня загадкой.

Прочитав о том, как во время одной арктической экспедиции в 1875 году было установлено, что перед долгой полярной ночью, когда охота мало что дает, песцы прячут про запас среди камней убитых леммингов, я тотчас решил проверить, делают ли мои песцы что-нибудь в этом роде. До сих пор я, сколько ни смотрел под сухими листьями и среди корявых корней бузины, не видел у них никаких запасов. Но вот наступили холода, и однажды утром я обнаружил небрежно зарытое в куче сухих листьев мясо. Оно было довольно свежим, но, продолжая поиск, я в разных уголках вольера нашел еще пять ловко спрятанных кусков, и некоторые из них потемнели от гниения. Из чисто гигиенических соображений пришлось их убрать, но, пока длилась холодная погода, песцы продолжали понемногу запасать корм.