Только звери

Тем временем тварь уже просунула руки внутрь клетки. Попугай в зеркале продолжал качаться на жердочке, реальный же Октавий пел и смеялся. Тварь схватила зазеркального попугая, и тот принялся отчаянно хлопать крыльями, а Октавий по-прежнему пел. Тварь вытащила птицу из клетки, поднесла к своему мерзкому рту и разгрызла череп попугая, словно орех. После чего принялась жадно высасывать мозг, выплевывая осколки черепа, так что они вместе с перьями и слюной ложились на саван.

От этого зрелища я ощутил такое отвращение и такое бешенство, что схватил трость, вскочил на ноги и, дрожа от ярости, шагнул к зеркалу. При этом я увидел в зеркале, что мое отражение приближается к твари со спины. И когда осталось сделать последний шаг, я поднял трость для удара.

Внезапно глаза на гниющем лице сверкнули, тварь прервала свою отвратительную трапезу, бросила птичий трупик на пол и повернулась к моему отражению так стремительно, что я замер на месте, застигнутый врасплох. А тварь, не мешкая ни секунды, метнулась вперед и своими тощими сильными руками стиснула шею мне в зеркале.

Неожиданный наскок заставил мое отражение попятиться и выронить трость. Вместе с тварью оно упало на пол за столом, и я видел, как они борются друг с другом. В испуге я выпустил трость, бросился к зеркалу и принялся бить по стеклу кулаками. Тем временем потасовка на полу прекратилась, а я продолжал колотить зеркало, не сомневаясь, что тварь расправляется с моим отражением так же, как расправилась с собакой и котом.

Наконец тварь поднялась на ноги, пошатываясь и тяжело дыша. Постояв секунду-другую спиной ко мне, нагнулась, схватила мое зазеркальное тело и потащило к двери; при этом я увидел, что у моего отражения разорвано горло.

Вскоре тварь появилась снова из-за двери, облизываясь, словно предвкушая трапезу. Подняла с пола тяжелую трость и опять скрылась. Она отсутствовала минут десять, когда же возникла вновь, я с ужасом и яростью увидел, что она с наслаждением гложет отделенную от добычи руку, как человек ест крылышко курицы. Забыв про свои страхи, я еще раз принялся колотить зеркало. Медленно, как бы соображая, откуда исходит звук, тварь повернулась, сверкая глазами, и лицо ее было вымазано кровью — моей кровью!

Вот она увидела меня, и я похолодел, увидев ее свирепый цепкий взгляд. Тварь медленно двинулась к зеркалу, я перестал впустую колотить стекло и попятился, устрашенный угрозой, которую излучали эти козьи глаза. Тварь продолжала приближаться, словно подкрадываясь ко мне. Подойдя вплотную к зеркалу, вытянула руки, коснулась его пальцами, и на стекле появились кровавые отпечатки с прилипшими к ним желтыми и серыми перышками. Осторожно пощупав стекло, как человек щупает тонкую корку льда на пруду, проверяя его прочность, потом вдруг сжала в кулак свои отвратительные руки и выбила яростную дробь, которая гулко отдалась в тишине салона. Затем разжала кулаки и вновь пощупала стекло.

Постояла, глядя на меня, как бы размышляя. Было ясно, что она видит меня, из чего следовало, что, хотя для меня мое отражение пропало, тварь видит его в зеркале, принадлежащем ее зазеркальному миру. Внезапно, как будто приняв какое-то решение, она повернулась, заковыляла через комнату к двери и скрылась, чтобы — о, ужас! — тут же вернуться, держа в руках трость из черного дерева — мою трость. Но ведь если я слышал, как тварь била по стеклу кулаками, значит, она не бесплотная. И если она ударит зеркало тростью, стекло может разбиться, и тварь каким-то образом сумеет из зазеркалья войти ко мне.

Я не стал ждать, когда тварь подойдет к зеркалу. Решив, что ни я, ни мои подопечные больше не будут оставаться в голубом салоне, поднял дремлющих перед камином собаку и кота, метнулся к двери и вышвырнул их в коридор. Подбегая затем к клеткам с пернатой компанией, я увидел, как тварь замахивается, изо всех сил бьет тростью по стеклу, и по поверхности зеркала разбегаются трещины, как трескается лед на пруду, если бросить в него камень.

Не задерживаясь, я схватил обе клетки, выбросил их тоже в коридор и выбежал сам. Закрывая дверь, услышал звук нового удара и увидел, как часть зеркала распадается на осколки и через дыру в салон просовывается костлявая рука, сжимающая трость. Я поспешил захлопнуть дверь, повернул ключ в замке и весь в поту, с колотящимся сердцем прислонился к прочному деревянному створу.

С минуту я постоял так, собираясь с мыслями, потом спустился на кухню и налил себе добрую порцию бренди. Мои руки дрожали, так что я едва не выронил стакан. Выпив бренди, принялся лихорадочно соображать, как быть дальше. Похоже было, что разбитое зеркало открывало этой мерзкой твари вход в мой мир. Я не знал, распространяется ли это правило на все зеркала в доме, не знал также, помешаю ли замыслам твари или, напротив, буду способствовать им, если разобью каждое зеркало, которое может стать таким входом.