Только звезды нейтральны

Контр- адмирал нажал кнопку. По звонку явился адъютант и получил приказание отправиться на корабль за вахтенным журналом.

- Пока можете докладывать!

«С чего же начать? - подумал Зайцев. Но чем больше ему хотелось казаться хладнокровным, тем яснее было заметно волнение. - С чего же начать? Вероятно, с общей обстановки!»

- Пятнадцатого октября в двадцать два часа отряд кораблей ОВРа под командованием капитана второго ранга Максимова вышел в море, имея задачу…

- Это все известно, когда вышли, кто командовал кораблями. Суть дела давайте. Что происходило, начиная с момента встречи с транспортами?

- Есть! - отчеканил Зайцев.

Он посмотрел на карту, остановил взгляд на цифре 346 - зловещем квадрате, обведенном красным карандашом, - и начал рассказывать о событиях, разыгравшихся в этом районе.

Время от времени он отрывал глаза от карты, бросал взгляд на контр-адмирала. Ему хотелось понять, что сейчас думает этот человек, убедительно ли звучат его слова или у командира базы по каким-то другим данным уже сложилось определенное мнение. Но командир молча слушал, следя за карандашом, скользившим по карте.

- Значит, вы считаете, что это были мины?

- Так точно! Это мнение не только мое. Спросите помощника Трофимова, штурмана, даже старшину сигнальщиков Шувалова. Он участник Таллинского похода. Все видел.

- Я не понимаю, на чем вы основываетесь? Личные впечатления? Очень слабый аргумент! - Контр-адмирал говорил так, как будто думал вслух. - Мы тут служим не первый день, район знаем как свои пять пальцев и можем точно сказать: за всю войну ни одной мины обнаружено не было. Какой смысл немцам минировать наш район? К тому же сколько мин могут выставить две-три подводные лодки или несколько самолетов? От силы три десятка! А что такое три десятка мин на такой огромный театр? Капля в море! Нет, все ваши предположения лишены оснований. Это была немецкая подводная лодка, давно путешествующая в наших краях. Вы разве не получали предупреждения?

- Так точно, получали.

- В таком случае почему же не приняли меры для поиска и уничтожения противника?

Контр- адмирал встал, подошел к Зайцеву вплотную и продолжал, глядя ему в глаза, повысив голос:

- Корабли гибнут, люди тонут, а вы вместо преследования и уничтожения подводной лодки пускаетесь наутек!

- Я не о себе думал. Я думал о полярниках на транспорте. Были бы лишние жертвы. Только и всего! - Выпалив это, Зайцев с обидой добавил: - Я оставил там все спасательные средства и сам многим рисковал, а вы меня в трусости обвиняете?!

- Трусость это или не трусость - выяснится позже, а пока есть указание свыше произвести расследование… Ваш помощник допущен к управлению кораблем?

- Допущен, - упавшим голосом произнес Зайцев.

- Передайте командование кораблем помощнику и возвращайтесь сюда. Вам будет приготовлена комната в штабе базы. Карту и вахтенный журнал я вручу прокурору.

Зайцеву стало понятно, что никакие слова больше не нужны. Он ничего не сможет ни доказать, ни кого бы то ни было убедить в том, что поступил правильно.

Получив разрешение, он вышел в приемную, схватил кожанку, набросил на плечи, толкнул ногой дверь и в следующую минуту оказался на улице. Шел по деревянным мосткам в гавань и повторял про себя: «трус», «прокурор», «расследование»… В сознании не укладывалось, что не к кому-то другому, а к нему, Зайцеву, обращены эти страшные слова. «Почему же я трус?… Разве я испугался, бежал, бросив конвой на произвол судьбы?» Сдаваться не хотелось. Еще неизвестно, как повел бы себя там этот плешивый обвинитель. Сам бы по-дурацки погиб и погубил оба транспорта. А потом подняли бы звон на собраниях и в газетах, что он до конца держал флаг и не пожелал оставить тонущий корабль. Герой из героев! Ни за понюх табаку пустил бы на дно сотни человеческих жизней. Сидеть в жарко натопленном кабинете за письменным столом, читать и подписывать шифровки - это не то что сутками болтаться в море. На плечах погоны с адмиральской звездой, а сам забыл запах порохового дыма! Подумаешь, в гражданскую воевал, два десятка выстрелов за всю войну сделал, да и то чужими руками. Спасал, видите ли, корабли от немцев, когда тех и в помине не было! Поплавал бы на современных кораблях, по двое-трое суток уклонялся бы от преследования немецких подводных лодок, тогда бы знал цену адскому труду пахарей моря!

Вместе с этими мыслями Зайцев укреплялся в своей правоте и чувствовал, как нарастает протест против несправедливых обвинений.

У трапа его встретил вахтенный и скомандовал:

- Смирно-о-о!

«Не знает, что я больше не командир и, возможно, даже не офицер, а черт знает кто», - подумал Зайцев.

Не остановившись и не обратив внимания на матросов, толпившихся на палубе и с любопытством рассматривавших транспорт, он быстрыми шагами прошел в каюту и вызвал к себе Трофимова. Тот сразу догадался, что случилось неладное.

- Принимайте корабль, Павел Ефимович, - упавшим голосом сказал Зайцев. - Так-то…

- Как так? - удивился Трофимов, и усы его вздрогнули.

- Дослужился. В трусости обвиняют! Сулят крупные неприятности.

- За что же, товарищ командир?