Только звезды нейтральны

- Никого к самолету не подпускать, создать комиссию и немедленно выяснить, в чем дело.

Поздно ночью я возвратился на командный пункт ВВС Северного флота. В небольшом помещении десятки телефонов, микрофонов, динамики. Над картами и схемами склонился майор Некрасов. Он поспешил меня обрадовать:

- За эти два дня потоплено шесть транспортов, два транспорта повреждены, сбито два немецких самолета, потоплен катер и другой катер поврежден.

В момент ударов по транспортам вся масса нашей истребительной авиации была брошена наперехват истребителей противника.

Я встретил командующего ВВС. У него было сердитое лицо. Взглянув строго на меня, он спросил:

- Не собираетесь ли писать о капитане, водившем девятку бомбардировщиков?

Я ответил:

- Собираюсь, - и с восторгом добавил: - Это была геройская работа.

Генерал объяснил, что произошло: К. не выдержал маршрут, стал заходить на конвой не с моря, а со стороны берега, нарвался на огонь зениток и береговой батареи. Летчики пошли на цель, сбросили бомбы и повредили крупный немецкий транспорт. Два самолета загорелись от прямых попаданий, остальные ушли. Один самолет дотянул до Рыбачьего и там совершил посадку. Другой погиб над конвоем.

Мне стало не по себе. Еще несколько минут назад я был убежден, что К. проявил потрясающую волю и мужество: у него убили штурмана, а он все-таки вернулся.

- Я вижу, что для вас это большая неожиданность, - продолжал генерал. - Ну ничего, поживете у нас и научитесь понимать, где истинный героизм.

* * *

На этом моя поездка в авиацию закончилась, но связь с летчиками продолжалась. Григорий Данилович Попович, честно заработав себе отпуск, побывал на Дальнем Востоке, вернулся и продолжал летать. А выкроив свободный денек, появлялся в Полярном у меня дома, рассказывал много интересного о себе и своих товарищах.

Иногда мы вместе отправлялись к летчикам, и каждый день, проведенный в их обществе, приносил новые впечатления, которые отливались в газетные строки. Теперь, перелистывая комплекты «Правды», читая свои корреспонденции, я точно снова вижу картины тех давних дней.

«…Начинало светать… Из конца в конец аэродрома разъезжали бензозаправщики. У одного из самолетов под плоскостями подвешивались фугасные бомбы, к другому осторожно подвозили на тележках продолговатые, отливающие серебристым блеском торпеды.

Техник Липушкин строго и придирчиво осматривает свое хозяйство, а тем временем в землянках собрались летчики во главе с капитаном Поповичем. И вот они отправляются к машинам. Буквально в последний миг оружейники, нырнув под фюзеляж, вынимают из торпеды чеку, и самолеты уходят в воздух».

А дальше уже со слов Григория Даниловича Поповича:

«Море. Они находят караван. Их встречают ураганным огнем, но летчики упрямо идут на цель. Капитан Попович, за ним Киселев, Глушков, Дубинец. У каждого своя цель. Первым атакует ведущий. Торпеда, сброшенная в воду, стремительно мчится к борту транспорта. Теперь очередь за капитаном Киселевым. Он ведет машину низко над свинцовыми волнами. Вот оторвалась и его торпеда. Самолет сразу вырвался вперед сквозь густую завесу зенитного огня, проскальзывает между двумя транспортами, кажется, вырвался на простор, а там барражирует двухместный разведчик - «хейнкель» - охотник за подводными лодками. Несколько точных очередей, и «хейнкель», объятый пламенем, падает в воду…»

Эта корреспонденция появилась вместе с сообщением Совинформбюро: «В Баренцевом море нашей авиацией потоплены три транспорта противника общим водоизмещением 6 тысяч тонн» - и была как бы иллюстрацией этих двух строк.

Нет в живых Героя Советского Союза Поповича: после войны, вернувшись к своей семье на Дальний Восток, он умер своей смертью уже в мирные дни. Нет и его многих боевых товарищей, но их след так же, как след, проложенный Сафоновым, остался, и этой дорогой идут сегодня молодые лейтенанты, капитаны, майоры нашей могучей ракетной авиации.

Мои корреспонденции и очерки той поры носили информационный характер, были зарисовками жизни и боевой работы. Но уже тогда требовались серьезные обобщения боевого опыта, которые были по плечу лишь специалистам, знатокам своего дела. К их числу принадлежал работавший в то время в штабе Северного флота капитан второго ранга Степан Андреевич Валявский. Он был высокообразованным и всесведущим. Замкнутый по натуре, он обычно сторонился корреспондентов. Но если удавалось к нему «прорваться», то можно было узнать много интересного для себя и для газеты.

Получив из редакции задание - организовать большую статью о торпедоносной авиации, я, естественно, направился к нему. Степан Андреевич, как всегда, был занят, загружен и перегружен, но все же удалось его уговорить.

- Хорошо, попробую, - сказал Валявский.

Если в большинстве случаев приходилось помогать, авторам или даже писать за них, то в данном случае все было иначе.