Только звезды нейтральны

- Ну и что в этом хорошего?

- По крайней мере, порядок был, законы уважали, а теперь кто во что горазд…

- Нет уж, папа, мы как-нибудь без таких порядков проживем.

- Живите на здоровье как вам угодно. Наша песня спета. Каждому свое. Мы так считали, вы считаете этак, ваши дети еще что-нибудь заявят…

- Да, ничего не поделаешь, - тяжко вздохнула Полина Григорьевна и спохватилась, вспомнив о своих хозяйских обязанностях: - Кому еще чаю?

* * *

Наташа с мужем поздно отправлялись домой. Метро уже закрылось, и можно было рассчитывать только на такси. Геннадий вызвался их проводить. Все трое были навеселе, но это не помешало Геннадию спросить Наташу, что случилось с отцом, почему он так сильно изменился, следа не осталось от прежнего бравого орла-мужчины. И сам же заметил:

- Оно понятно. Сколько пережито! Война…

- Милый братец, с папой произошла обычная метаморфоза. Человек вылетел из тележки и никак не может примириться. Давно ли вершил судьбы людей, а теперь командует одной мамой.

- Ты напрасно иронизируешь, - оборвал Федор. - Пойми трагедию крупного военного работника остаться не у дел и ходить за хлебом в булочную или за картошкой на рынок…

- Кто же виноват? Любой может найти для себя дело. А папу потянуло на лоно природы. Ну, посуди сам, к чему двум взрослым, пожилым людям дача, сад и огород? Ты посмотри, до чего он довел маму! Все хозяйство свалил на ее плечи, а сам ходит руки в брюки и по привычке командует. Мне жаль маму. Все время настаиваю - расстаньтесь вы с этим проклятым поместьем. Продайте, что ли… Наконец, просто подарите детскому саду. У нас появилась болезнь, неистребимая страсть к дачам, машинам… Форменная эпидемия… Вот и папа поплыл по течению. А этот пижон, его верный адвокат, - ядовито заметила Наташа, указав на мужа, - только масла в огонь подливает.

- Совершенно верно. Дача - фамильная ценность, переходит из рода в род. Они пользуются, потом мы, потом наши дети и внуки… Что ж тут плохого?

Наташа так и прыснула со смеху:

- Ну чем не старосветский помещик?! Они так же рассуждали: сам буду пользоваться, потом дети, внуки…

- Гена, поверь, она совсем не практичный человек. Думает, что, кроме микробиологии, ничего на свете не существует.

- Ну, зато ты у меня практичен больше, чем надо…

В эту минуту Геннадий увидел зеленый огонек. Вышел на шоссе и поднял руку. Машина остановилась. Наташа и Федор заняли места на заднем сиденье. Геннадий махнул им вслед и повернул к дому. Войдя в лифт, он пожалел, что не взял ключи и должен будить родителей. Робко нажал кнопку и стоял в нерешительности, пока не донеслось шуршание. В дверях появился отец. Он был все в той же старой синей пижаме, щурился на свет, зевал, спрашивал, где Геннадий так долго задержался.

- Ловили такси, не так просто, вроде нашего грешного Мурманска.

Отец зашел в комнату Геннадия, сон у него пропал - как не бывало, сел на диван и стал жадно расспрашивать:

- Ну что нового на флоте? Как тебе живется? Мать печется о твоей семье. А у меня забота о службе.

- Служим, папочка, ума набираемся. Недавно на Северном полюсе побывали.

- Да ну?! - изумился отец. - В наше время туда только папанинцы добрались, и то пришлось выручать…

- А мы недавно своим ходом дошли, всплыли, и, понимаешь, поднялся ураганный ветер, началась подвижка льда. Лодка погрузилась, а я с двумя парнями остался на льду…

В глазах отца вспыхнула тревога. Заметив это, Геннадий поспешил его успокоить:

- Ничего страшного не произошло. У нас было задание, мы его выполнили. А тем временем буря кончилась, наши всплыли в другой полынье. И, как видишь, полный порядок…

- Черт дери! - Даниил Иосифович по-молодецки вскочил, хлопнул сына по плечу. - Так вы же настоящие полярные Робинзоны!

- Живем, отец, не тужим. Мне повезло. Попал под начало хорошего начальства. Может, слышал - контрадмирал Максимов?

Даниил Иосифович потирал лоб, напрягая память:

- Погоди, одного Максимова я знал, который был в Испании.

- Он самый, герой Испании! Кормушенко процедил с сарказмом:

- Тоже мне герой! Войну там проиграли, вернулись с кукишем в кармане. Если бы мы там разбили немцев, Гитлер бы еще подумал, стоит ли ему на нас нападать. А то ведь Испанию не сумели удержать. Ну, он и решил: у русских кишка тонка - и бросился очертя голову.

Геннадий перебил его:

- Что ты говоришь, папа? Какой вздор! Еще никто наших добровольцев не обвинял в трусости или поражении.

- А вот я обвиняю!

- Пойми, они были там каплей в море.

- Ну и что же? Капля, она гранит точит. Слышал такую поговорку?!

- Слышал, но все, что ты говоришь, к Максимову не относится. Он самый уважаемый человек на флоте.

- Тем лучше. В наше время так не считали.

Геннадий подошел к окну, глянул на тихую улицу в мерцании огней и решил: настало время узнать главное…

- Я слышал, будто у вас с нашим адмиралом были неважные отношения, - сказал он.

Кормушенко встрепенулся, как испуганная птица, но не потерял твердость:

- В каком смысле?

- Будто по твоей вине у него были крупные неприятности.