Толковая Библия. Том 4

7. хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому избавить меня от руки Твоей?

3–7. Тщетны и личные усилия Иова постичь причину постигших его бедствий и тем облегчить свою скорбь. Вины за собою он не знает, а делаемые им предположения в целях выяснить, за что его карает Господь, не могут быть признаны удовлетворительными, так как не совместимы с представлением о Боге. Недопустимо, во-первых, чтобы Господь наказывал создание Своих рук (Быт II: 7; Пс СXXXVIII: 15) потому, что это доставляет Ему удовольствие (ст. 3). Такое предположение противоречит божественной любви, которой человек обязан своим существованием. Во-вторых, невозможно думать, что наказание - результат ошибки, незнания (ст. 4). Она свойственна ограниченному по уму человеку, судящему по внешности, но не всеведущему Богу, знающему сердце людей (1 Цар XVI: 17; Сир XXIV: 27–28). Нельзя, наконец, предположить, что жизнь Господа так же кратка, как и жизнь человека, и потому Он, боясь упустить время для наказания, не дает греху Иова обнаружиться, а нарочно изыскивает его вину и безвинного раньше времени и без всякой необходимости подвергает каре (ст. 5–7).

8. Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, - и Ты губишь меня?

9. Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня?

10. Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня,

11. кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня,

12. жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?

8–12. Все приведенные предположения не имеют и не могут иметь места. Но в таком случае возникает новое недоумение. Как первый, созданный из глины человек, так точно и Иов - создание Божие, прямое дело рук Господа. По воле Божией из человеческого семени ( «молоко» ) зародился в утробе матери его организм, силою Божьею созданы различные члены один за другим ( «Твои руки … образовали всего меня кругом» - ст. 8), и ею же он превращен затем в полного человека ( «кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня» , ст. 11; ср. Пс СXXXVIII: 13), над которым в течение всей остальной жизни непрестанно бодрствовал божественный промысл (ст. 12). И если теперь Божественный Xудожник уничтожает свое создание (ст. 8), мало того, предмет попечения и забот, то Он совершает непонятный, непостижимый акт самоуничтожения.

13. Но и то скрывал Ты в сердце Своем, - знаю, что это было у Тебя, -

14. что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания.

13–14. Проявив в акте создания свою любовь к Иову, Бог одновременно с этим предопределил, постановил, как правило, не прощать ему даже самого малого греха (евр. «хата» в отличие от грехов великих, совершаемых «дерзновенною рукой» Чис XV: 30). Как же примирить эти два взаимно исключающие друг друга начала: любовь и отсутствие всепрощения?

15. Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое:

16. оно увеличивается. Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня и чудным являешься во мне.

17. Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня.

15–17. При подобном отношении Бога к Иову положение последнего оказывается в полном смысле безвыходным. Если он виновен, то ему нет оснований ждать милости и прощения; если прав, то нет данных «поднять головы своей» (ст. 15), т. е. ободриться. Последнее невозможно потому, что в очах Божьих Иов не перестает быть грешником, заслуживающим наказания. Показателем такого отношения к нему Господа является все более и более усиливающаяся болезнь, она - свидетель его виновности ( XVI: 8 ), за которую Бог преследует Иова, как лев свою добычу (Ис XXXVIII: 13; Ос V: 14; XIII: 7), в нанесении страданий проявляет Свое всемогущество.

18. И зачем Ты вывел меня из чрева? пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня;

19. пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб!

18–19. Утверждая, что Господь еще при создании решил не прощать ему греха ( ст. 13–14 ), Иов не понимает, как Бог мог даровать ему жизнь. Последнее предполагает и требует любви, но ее не было, за что ручается определение «не оставлять греха без наказания». Не было любви, не мог появиться на свет и Иов. Так возникает новое недоумение.

20. Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился,

21. прежде нежели отойду, - и уже не возвращусь, - в страну тьмы и сени смертной,

22. в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма.

20–22. Тревожимый всеми этими неразрешимыми вопросами, утративший веру в Бога, как правосудное, любящее человека существо, Иов ввиду приближения смерти ( «не малы ли дни мои?» ) просит Господа отступить от него, прекратить проявления гнева ( ст. 15–17 ). Тогда он умрет спокойно, не тревожимый сомнениями. И этот сравнительно светлый конец будет возмещением за тот мрак, который ждет его в преисподней, где нет даже следа солнечного света («офел» ст. 22, ср. Исх X: 22), где господствует сень смертная.