Толковая Библия. Том 5

Таким образом, общим воззрением древней и последующей Христианской Церкви на книгу Песнь Песней является признание в ней аллегории или иносказания с высшим религиозным смыслом подобно тому как и древнеиудейская синагога видела в Песни Песней именно аллегорию, притчу - машал . Аллегорическое понимание Песни Песней являлось для древних, иудейских и христианских толкователей ее и остается доселе и всегда вполне естественным и даже неизбежным ввиду следующих обстоятельств и соображений. Уже указанный смысл надписания книги, в котором последняя признается превосходящею достоинством другие священные книги, сам собою говорил и всегда внушает толкователям и читателям Песни Песней, что составитель надписания - лицо, вероятно, отличное от священного писателя книги (как показывает уже употребленная в надписании форма относительного местоимения - ашер , тогда как в самой книге встречается лишь сокращенная форма этого местоимения - ??? (евр.)), - придавал высший смысл содержанию книги и отнюдь не мог видеть в ней - по буквальному смыслу - простое описание житейской половой любви; иначе мог ли бы он, как и всякий вообще истинный израильтянин, светское произведение поставить выше многих Божественных псалмов, песней Моисея, Мариами, Девворы и боговдохновенных речей пророков, которые все называются просто песнями? Затем, не подлежит сомнению, что своим принятием в канон Священных книг Песнь Песней обязана тому высшему религиозному смыслу ее содержания, который дается только аллегорическим ее толкованием. Вопреки ложному понятию библейского рационализма о каноне, как простом собрании древней национальной еврейской литературы, составители ветхозаветного канона для принятия в него книги ставили два необходимых условия: религиозное содержание и святость, основывающуюся на Божественном вдохновении. Этим двум условиям Песнь Песней, благодаря своему высшему смыслу, удовлетворяла в полной мере, как видно из следующего места Мишны (тр. Ядаим, гл. III, §§ 4–5), где идет речь о правильности канонизации двух книг - Екклезиаста и Песни Песней: «Сказал р. Ахиба: избави Боже! никто никогда в Израиле не спорил против того, что Песнь Песней оскверняет руки [ 2 ], ибо весь мир не стоит того дня, в который дана была Израилю Песнь Песней, ибо все книги - святое, а Песнь Песней - Святое Святых». Наконец, аллегорическое или иносказательное, не буквальное понимание Песни Песней являлось и является неизбежным вообще при всяком цельном представлении ее содержания; в последнем - при буквальном понимании - замечается целый ряд противоречий в положении главных действующих лиц и их взаимных отношениях. Возлюбленный или Жених Песни Песней в одно и то же время и пастух ( I: 6 ; VI: 2 ), и виноградарь ( V: 1 ) и венчанный царь ( I: 11 ; III: 11 ); и Возлюбленная или Невеста является то пастушкою ( I: 7 ) то стражем виноградника ( I: 5 ), то царскою дочерью и царицею ( VI: 7–8 ), равным образом во взаимных отношениях они являются то братом и сестрою ( IV: 12 ), то женихом и невестою или мужем и женою ( I: 14 ; II: 7 ); затем в характере и действиях Возлюбленной замечается тоже много взаимнопротиворечивых черт: она и несовершенна ( I: 4 ) и совершенна ( IV: 1 ); будучи близкою Возлюбленною своего мужа, она однако не знает его местопребывания ( I: 6 ) и ищет его ночью по темным улицам города ( III: 2–4 ), при участии толпы иерусалимских женщин ( V: 8–17 ), причем городские сторожа встречают ее, избивают и раздевают ( V: 7 ). Все эти различия и противоречия, неустранимые при буквальном понимании содержания Песни Песней, сами собою отсылают к иному, высшему или иносказательному ее толкованию.