Толкование Евангелия

При всей своей развращенности они все-таки признали невозможным употребить в пользу храма это орудие гнусного подкупа, потому что это цена крови (Мф. 27, 6), и потому купили у одного горшечника участок земли для погребения странников. И долго земля эта называлась землей крови.

Евангелист добавляет к своему повествованию, что во всем этом сбылось предсказание пророка Иеремии. На самом деле, не Иеремия, а Захария говорил: И они отвесят в уплату мне тридцать сребренников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, — высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника (Зах. 11, 12–13). Полагают, что указание на Иеремию вместо Захарии есть следствие ошибки переписчика, в древнейших же списках сделана ссылка на Захарию.

Различные мнения о личности Иуды

О личности Иуды высказано много разнообразных мнений. Секта каинитов, например, считала, что из всех двенадцати апостолов один только Иуда вполне понимал назначение своего Учителя, — только он один и знал, что слава Иисуса — в Его страданиях и смерти за род человеческий; поэтому своим предательством он содействовал спасению людей, и за это его надо почитать, а не презирать. Мнение это настолько не согласуется со всем, что нам известно из Евангелия об Апостолах вообще и об Иуде в частности, что едва ли надо и возражать против него. Но раскаяние Иуды, его убеждение в том, что за предательство нет ни прощения, ни спасения, осуждение самого себя на смерть за этот грех и приведение самоубийством в исполнение этого приговора — все это доказывает, что голос совести не был окончательно подавлен в Иуде его сребролюбием; настало время, когда и его совесть вступила в свои права, когда начались и его страдания. Но тут-то он и обнаружил полное непонимание своего Учителя: он был убежден, что для него нет прощения, между тем Христос притчами Своими о немилосердном должнике и о блудном сыне старался внушить всем Своим слушателям вообще и в особенности Апостолам, что нет такого положения в греховной жизни человека, когда бы прощение было невозможно. Да, и Иуда мог бы получить прощение, если бы в своем покаянии обратился к Богу. Если он почему-либо не мог тогда же со слезами пасть к ногам Иисуса и молить о прощении, то ничто не могло мешать ему постоянно и неотступно молить о том же Отца Небесного. Но он не прибег к этому средству, он забыл слова блудного сына притчи — встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою (Лк. 15, 18). Он не пошел к Отцу (и в этом его ужасная, пагубная ошибка), а хотел уйти от своей совести, от ее преследований; но куда бы он ни уходил, куда бы ни убегал, всюду преследовал его призрак креста; совесть все громче и громче обличала его, угрызения ее становились все мучительнее… он не выдержал этой пытки и с отчаяния повесился.

Думаю, что Иуда повесился не вслед за осуждением Иисуса, а несколько позднее. Он мог еще надеяться, что Пилат оправдает Невинного, и потому мог ждать окончания его суда. Когда же Пилат отдал Иисуса во власть синедриона и Иисуса повели на Голгофу, тогда только Иуда мог потерять всякую надежду на освобождение своего Учителя, тогда только он мог с отчаяния покончить с собой. Но об этом будет сказано в следующей главе.

ГЛАВА 43. Иисус на суде Пилата. Иисус у Ирода. Вторичный суд Пилата. Бичевание Иисуса. Предание Пилатом Иисуса во власть синедриона

Когда Иуда удалился из залы суда, все множество

(Лк. 23, 1) членов синедриона отправилось к Пилату, куда повели и Иисуса.

Суд Пилата

Пилат был язычник, и потому члены синедриона не вошли в его дворец, боясь оскверниться от такого общения с ним. По закону (Числ. 9, 6—11) еврей становился нечистым для совершения в установленное время пасхи только от прикосновения к мертвым; но фарисеи считали всех язычников и даже вещи, принадлежащие им, такой нечистью, от прикосновения к которой еврей становился оскверненным и, вследствие этого, лишался права есть пасху одновременно со всеми. В тот день предстояло им есть пасхального агнца, и они, из боязни сделаться нечистыми для такого дела, не вошли к Пилату. Заведомо Невинного осудить на смерть, по мнению их, можно было, это их не осквернило, но случайно занести на своих сандалиях пыль из дома язычника — это было бы ужасно для фарисея! Забыли они, как Господь обличал их, гордящихся своей внешней чистотой, но внутри преисполненных всякой мерзости.