Толкование на четырнадцать Посланий святого апостола Павла

(11) Возвестися бо ми о вас, братие моя, от Хлоисовых. Так, может быть, именовался какой-нибудь дом; Апостол же не назвал по именам известивших его, чтобы не произвести между ними вражды. Яко рвения в вас суть; показывает же, какого рода были состязания.

(12) Глаголю же се, яко кийждо вас глаголет: аз убо есмь Павлов, аз же Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов. Коринфяне именовали себя по именам других учителей, но Павел выставил свое и Аполлосово имя; приложил же и имя первоверховного апостола, научая тем, что несправедливо даже и из сих имен делать такое употребление; сие яснее узнаем из следующего. Но весьма премудро поступил он, к другим именам сопричислив и имя Христово, показывая несообразность дела, а именно, что коринфяне в один ряд ставили и Владыку, и рабов.

(13) Еда разделися Христос? Иные не как вопрос, но как утверждение читали это[79], говоря, что Христом здесь названа Церковь, и толкуя сие так: «худо поступили вы, разделив Тело Христово». Но думаю, что сказано это [Апостолом на самом деле] вопросительно; сие показывает и присовокупляемое.

Еда Павел распятся по вас, или во имя Павлово крестистеся? А сие значит: «Ужели Христос имеет разделяющих с Ним владычество и власть, и потому вы делитесь и одни называетесь Его именем, а другие именами того или другого? Не Один ли за всех вас принял смерть? Не в Его ли имя приняли вы благодать Крещения? Человеческих ли имен призывание даровало вам оставление грехов?»

(14) Благодарю Бога, яко ни единаго от вас крестих, точию Криспа и Гаиа: (15) да не кто речет, яко в мое имя крестих. (16) Крестих же и Стефанинов дом: прочее не вем, аще кого иного крестих. Апостол усиливает обвинение каждым присовокупленным словом, но не поражает сильно обвиняемых, собственное свое лицо выставляя вместо коринфских учителей. Дает же разуметь, что называли себя по именам не только учителей, но и крестивших. Представляет и причину, по которой не крестил многих.

(17) Не посла бо мене Христос крестити, но благовестити. Хотя повелел то и другое, ибо сказал: Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28, 19); однако же проповедовать почетнее, нежели крестить, потому что крестить можно всем, сподобившимся священства, а проповедовать – дело немногих, принявших дарование от Бога. После сего Апостол смиряет уже надменность величающихся красноречием и говорит:

Не в премудрости слова, да не испразднится крест Христов. Если бы пользовался я сладкоречием и силою слова, то не была бы видима сила Распятого. Всякий бы стал предполагать, что уверовавшие уловлены уменьем говорить. Но неученость проповедующих, препобеждающая гордящихся красноречием, ясно доказывает силу креста.

(18) Слово бо крестное погибающым убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть. (19) Писано бо есть: погублю премудрость премудрых, и разум разумных отвергу (Ис. 29, 14). Под словом крестным Апостол разумеет слово о кресте; погибающими называет неверующих, а спасаемыми — верующих, давая наименование по тому концу, которого достигнут. Приложил же свидетельство Писания, научая сим, что издревле предвозвестил это Бог всяческих. Потом показывает нелживость предречения.

(20) Где премудр? Где книжник? Где совопросник века сего? Всех их победила проповедь крестная. Называет же премудрым украшающегося эллинским красноречием, книжником – иудейского учителя, величающегося ведением Закона, и совопросником иудея и эллина – долго упражнявшегося в искусстве словопрения. Потом присовокупляет: Не обуи ли Бог премудрость мира сего? Премудростью мира сего называет не красноречие, потому что и его податель – Бог: Он разделил языки и каждому дал особое отличительное свойство (Быт. 11, 7). Посему и эллинскому языку Он же дал выразительность. Но употребившие его не как было должно обратили его в обольстительную приманку и сделали возможным исполненное заблуждений баснословие. Посему Апостол обвиняет не за красноречие, но за скрытую в нем лживость и говорит, что она обличена и оказалась безумием.