Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I

Но когда закон Божий заговорит в нашем уме и мы уже станем усматривать жестокое рабство в этом, вот тогда-то, возжелав удаления от всякого зла, приходим, как бы к началу и двери свободы, к Самому Христу и потом, напутствуемые посредством Честной Крови безопасностью и благодатью, оставляем плотские искушения в этой жизни, как бы какое море бурное и волнующееся, и, став вне всякого смятения мирского, приходим уже к духовному и чистейшему состоянию, поселяясь как бы в пустынной стране. А как не должен оставаться без подвигов добродетели тот, кто воспитывается к ней посредством закона, то, когда мы уже окажемся достигшими этого состояния, тогда, подпадая испытанию искушений, угрызаемся иногда воспоминанием о плотских похотях, а потом, при сильнейшем разжигании нас похотью, по беспечности часто обвиняем Божественный закон, хотя и призывающий нас к свободе, — и, как бы ощутив голод прежних и обычных нам удовольствий и вознерадев о трудах по воздержанию, уже не смотрим на рабство в мире как на зло. Да, похоть плоти действительно бывает в состоянии увлечь дух ко всякому малодушию в добре.

«Сказал же Господь к Моисею: вот Я одождю вам хлебы с неба» (Исх. 16, 4). Весьма ясное указание на эти слова можешь видеть также в изречении псалма: «Хлеб небесный дал им, хлеб ангельский ел человек» (Пс. 77, 24–25). Но для всех, думаю, очевидно, что под хлебом и пищей небесных сил разумных должен разуметься не другой кто, кроме Единородного от Бога Отца. Следовательно, Он есть истинная манна, хлеб небесный, подаваемый от Бога Отца всякой твари разумной.

Кроме того, относительно рассматриваемых предметов, скажем еще вот что. Обрати внимание на то, как Божественная и вышняя благодать привлекает к себе и разными способами спасает страждущую исконным недугом природу человека. Помысл плоти, западая в душу, наподобие камня сталкивает ее и насильственно влечет к собственному вожделению, но Христос снова направляет нас, как бы какой уздою, к пожеланию лучшего и недугующих возводит в боголюбивое состояние. Так вот уклоняющимся в телесные удовольствия Он обещается подавать пищу с небес, очевидно, утешение чрез Духа, манну духовную. Посредством нее мы укрепляемся во всяком терпении и мужестве и приобретаем силу не падать по немощи в неподобающее. Так укрепляла нас в благочестии и некогда манна духовная, то есть Христос.

Но если уже раз мы по нужде сделали это отступление в рассуждении, то считаю неудобным оставить это без исследования, как скоро это может принести большую пользу.

Итак, может основательно спросить кто, чего ради столь человеколюбивый и добролюбивый Бог вместо предупреждения прошения медлит обещанием и не наказует с самого начала столь развращенных по своему настроению, хотя подверг наказанию потом, когда, страдая подобной же похотью, стали мечтать о хлебах для насыщения и котлах с мясом и сильно желать зловонного лука; ибо в Числах мы найдем, что некоторые подверглись и наказанию, и гробами похоти названа та местность, в которой они стояли тогда лагерем, ибо там, сказано, погребли народ похотливый (Числ. 11, 34)?

В ответ на первое скажем, что пожелания подобало дожидаться, без сомнения, для того, чтобы таким образом потом уже благовременно оказаться подателем (желаемого). Ведь даяние для благодетельствуемых бывает особенно приятно тогда, когда его предваряют и предшествуют ему какие-либо удовольствия, заставляющие желать еще не имеющегося блага. Человеческая душа не испытывала бы приятнейшего ощущения, если бы наперед не напрягалась и не возбуждалась удовольствиями благополучия. Но, быть может, скажешь, совсем никакого прошения не было со стороны их, а, напротив, — ропот, раскаяние и обвинение, что действительно и было, вернее сказать. Ответим на это, что людям совершенным по нравственному состоянию, конечно, подобает прошение чрез молитву, но равнозначащим ему будет отчасти ропот людей слабейших вследствие ли нерадения или почему бы то ни было. Спаситель же всех, будучи человеколюбив, конечно, не прогневляется. Как плач у совсем еще юных младенцев иногда служит средством к прошению полезного для них и чрез него мать часто вызывается на дознание приятного ребенку, так и у еще младенчествующих и не возросших умом плач, так сказать, по нерадению имеет значение прошения к Богу. А наказует не вначале, хотя и видит их в подчинении у земных похотей, но уже в средине времени, как мне кажется, по следующей причине. Недавно вышедшие из Египта, еще не получив манны и не имея небесного хлеба, укрепляющего тело человека (Пс. 103, 15), естественно впадают в плотские похоти, почему и пользуются снисхождением. А насладившиеся уже Господом, как написано (Пс. 36, 4), если духовным благам предпочли плотские, уже подвергаются справедливейшему наказанию и этим наказанием еще оставляют в наследие знаменитый памятник бедствия, ибо гробы (надгробные памятники) похоти дано имя месту наказания (Числ. 11, 34).