Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I

IV. О том, что Сын есть Бог по природе, не имеющий никакого подобия с тварью, поскольку дело касается существа; предлежит изречение: «Вы от мира сего есте, Аз от мира сего несмь» (8–23).

V. О том, что Сын не менее Бога и Отца по силе и премудрости, — напротив, есть (само)премудрость и сила Его; предлежит изречение: «О Себе не творю ничесоже, но, яко научи Мя Отец, сия глаголю» (8, 28).

***

Глаголаху убо нецыи от иерусалимлян: не Сей ли есть, Егоже ищут убити? (7, 25)

Во время праздника, названного в законе кущепоставлением, когда со всей, так сказать, округи, согласно постановлению законодателя, иудеи собирались в Иерусалим, Христос обращался с учением ко всем, так как Он, без сомнения, говорил не к одним только горожанам. Поэтому любознательному и благоразумному необходимо исследовать, что побудило божественного Евангелиста представлять все прочее множество иудеев молчащими, а одним только иерусалимлянам усвоить такую речь. О чем размышляя и что помышляя в себе, они говорят это? Речь облечена в глубокий образ: что же скажем об этом?

Спаситель всех нас Христос немало совершил знамений в городе и часто жил в Иерусалиме. Поэтому некие из горожан убеждались и мало-помалу приходили наконец к желанию веровать в Него, но не дерзали любить Его открыто и свободно, боясь дерзости своих начальников и не из злоумышления подвергаясь страху пред наказанием. Это ясно объявлял блаженный Евангелист уже ранее, сказав, что открыто никто не говорил о Нем ради страха пред иудеями (Ин. 7, 13). Иудеями, впрочем, называет здесь начальников, не решаясь, как мне кажется, таким потерянным людям давать название начальников. Итак, Спаситель наш Иисус Христос открыто и сильно восставал против безумия начальников и весьма ясно изобличал в том, что они не обращают никакого внимания на Законодателя, но каждый стремится исполнять свою волю и все безумно склонились к убийству как к чему-то, не заключающему в себе ничего дурного, а между тем Он не подвергался за это ничему неприятному от тех, которым естественно бы было предать Его смерти. Вот это-то и берут в доказательство и удостоверение присущей Ему Божественной власти иерусалимляне и, принимая и это в качестве как бы некоего прибавления к прежним уже чудесам и присоединяя ко всему предшествовавшему, увлекаются наконец горячими стремлениями к вере в Него. Поэтому и говорят, собирая знание из здравого разума: Не Сей ли есть, Кого ищут убить? Заметь, как бы протягивая высоко правую руку и обводя туда и сюда, указывают на Обличителя и смеются уже, видя усмиренною их неукротимую ярость не каким-либо рассудочным доводом, но Божественною властию и силою.

Следует обратить внимание на то, что одни только иерусалимляне говорят противоположное всему прочему множеству иудеев. А как это, скажу. Когда Спаситель Христос предлагал однажды прекрасное учение, фарисеи ужасно рассвирепели на это и с нескрываемою дерзостию решили совершить убийство. Но на это Он говорил им, изобличая их в том, что как решившиеся совершить убийство они суть преступники закона: Не Моисей ли дал вам закон? И никто из вас не творит закона: зачем Меня ищете убить? (Ин. 7, 19). И это изречение со всею силою поражало сердца начальников. Однако ж многочисленная толпа поражается этими словами и, находя их для себя невыносимыми, с великою дерзостию ответила, говоря: беса имеешь: кто Тебя ищет убить? (Ин. 7, 20). Но, думаю, каждому очевидно, что Христос говорил это, когда созерцал фарисеев уже совершающими убийство. Не ясно ли, между тем как некоторые отрицают здесь и кричат: Кто Тебя ищет убить? Иерусалимляне только одни утверждают противное прочим всем и говорят: Не Сей ли есть, Кого ищут убить? Хорошо сказано и это ищут, дабы эту дерзость приписать одним только начальникам. Итак, с вероятностью можем заключать, что весь остальной народ Иудейский не знал о намерении начальников, а иерусалимляне, как весьма к ним близкие и жившие в одном городе, постоянно с ними встречаясь, знали как бы о влитом в них нечестивом намерении по отношению к Спасителю Христу.