3. Притом же, тут было много народа, и его надлежало убедить, что Христос пришел по воле Божией. Поэтому, когда Он творит какое-нибудь чудо наедине, то ничего такого не показывает; а когда совершает чудо при многих, то, чтобы они уверовали, что Он не враг Богу, не противник Родившему Его, чрез возношение хвалы уничтожает такое подозрение. И даде возлежащим, и насытишася
(см.: ст. 11, 12). Видишь ли, какое расстояние между рабом и Господом? Рабы чудодействовали, имея благодать только отчасти; а Бог совершает все с полным всемогуществом, во всей обширности. И глагола учеником: соберите избытки укрух… Собраша же и исполниша дванадесяте коша (см.: ст. 12, 13). Это не лишнее было доказательство чуда, но сделано было именно для того, чтобы не считали такого дела призраком; для того-то и совершил Он чудо из готового вещества. Но почему Он дал нести кошницы не народу, а ученикам? Потому, что хотел в особенности их научить, как будущих учителей вселенной. А народ немного пользы извлекал из чудес; он скоро их забывал и просил потом других чудес; ученики же должны были извлечь немаловажную пользу. Это было немалым осуждением и для Иуды, который также носил кошницу. А что это было сделано для научения их, видно из сказанного впоследствии, – когда Христос напоминал им об этом случае: не ли разумеете, колико кош взясте? (см.: Мф. 16, 9). По этой причине и число кошниц с остатками хлебов было равно числу учеников. Впоследствии же, когда они уже были научены, остатков было не столько, а семь кошниц. Но я дивлюсь не только такому умножению хлебов, но и, при множестве их, определенному количеству остатков. Он произвел их ни больше ни меньше, а именно столько, сколько хотел, предвидя, сколько будет употреблено, что было делом Его неизглаголанной силы. Итак, самые укрухи удостоверяли в действительности чуда, показывая и то, что это событие было не призраком, и то, что укрухи остались именно от тех хлебов, которые народ ел. Что же касается до чуда над рыбами, то оно тогда было совершено из готовых рыб; а после, по Воскресении Христа, уже не из готового вещества. Для чего? Чтобы мы знали, что и теперь Он употребил готовое вещество не по нужде, не потому, чтобы нуждался в основе, а чтобы заградить уста еретиков. Человецы же глаголаху: сей есть воистинну Пророк (см.: ст. 14). О, непомерное чревоугодие! Тысячи дел, гораздо более дивных, совершил Христос, и они не исповедали этого, а только теперь, когда насытились. Но из их слов видно, что они ожидали какого-то особенного Пророка, потому что и Крестителю они говорили: Пророк ли еси (1, 21), – и здесь: сей есть Пророк. Иисус убо разумев, яко хотят приити, да восхитят Его и сотворят Его царя, отъиде в гору (см.: ст. 15). Увы, как преобладало в них чревоугодие! Какое было непостоянство в мыслях! Они уже не защищают закон, уже не обращают внимания на нарушение субботы, уже не ревнуют по Боге: они бросили все, лишь только чрево было наполнено. Христос стал для них и Пророком, они хотят поставить Его и царем; но Он уклоняется. Для чего? Чтобы научить нас презирать мирские почести и показать, что Он ни в чем земном не нуждается. Избравший для Себя все убогое: и мать, и дом, и город, и воспитание, и одежду – не хотел славиться и земными отличиями. Что имел Он в Небесах, то было славно и велико: Ангелы, и звезда, и Отец глаголющий, и Дух свидетельствующий, и пророки, издалека предвозвестившие о Нем; а что было у Него на земле, то все было уничиженно, чтобы тем более проявлялась Его сила. Пришел же Он и нас научить – презирать мирское и никогда не увлекаться и не поражаться житейским блеском, но, отвергая все это, стремиться сердцем к будущему. А кто увлекается здешним, тот уже не станет восхищаться Небесным. Поэтому Он и Пилату говорил: Царство Мое несть отсюду (см.: 18, 36), чтобы не подумали о Нем, будто Он для внушения людям веры к Себе употреблял страх и силу. Но как же Пророк сказал: се, Царь твой грядет тебе кроток, и вседна подъяремника (Зах. 9, 9)? Здесь Пророк говорит о Царстве ином, Небесном, а не земном. Потому-то Христос говорил также: славы от человек не приемлю (5, 41).