Толкование на Евангелие от Иоанна

2. Но зачем я говорю о том, что Сын так поступал (говорил о Себе уничиженно), когда и Отец, не восприявший плоти, делает то же самое? И Он, ради спасения слушающих, попустил сказать о Себе много уничиженного. Так слова: Адаме, где еси (Быт. 3, 9); и: да разумею, аще по воплю их совершаются (18, 21); и: ныне познах, яко боишися ты Бога (22, 12); и: аще убо послушают и аще убо повинутся (Иез. 3, 11); и: кто даст, еже быти сердцу сего народа (Втор. 5, 29); и также: несть подобен Тебе в бозех, Господи (Пс. 85, 8), – это и многое другое подобное, встречающееся в Ветхом Завете, очевидно недостойно величества Божия. И об Ахаве также сказано: кто прельстит мне Ахава? (2 Пар. 18, 19). Да и Самого Себя всегда ставит выше языческих богов – чрез сравнение Себя с ними. Все это недостойно Бога, но достойно в других отношениях: Он столько человеколюбив, что для нашего спасения пренебрегает выражениями, подобающими Его достоинству. Ведь и то самое недостойно, что Он соделался человеком, что принял зрак раба, что произносил уничиженные речи и облачался в смиренные одежды, – недостойно, если кто станет смотреть на Его величие, но достойно, если кто помыслит о неизреченном богатстве Его человеколюбия. Но есть и другая причина уничиженности Его речей. Какая именно? Та, что Отца знали и исповедовали, а Его не знали. Поэтому Он часто обращается к Отцу, так как Его уже исповедовали, а Сам Он как будто еще не был достоин веры, – не по собственной немощи, но по неразумию и слабости слушателей. Поэтому Он и молится и говорит: Отче, хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя. Ведь если Он, ихже хощет, живит, и живит так же, как Отец, то для чего обращается с молитвою? Но уже время приступить к самому предмету. Взяша убо камень, идеже беумерый лежа. Иисус же, возведе очи горе и рече: Отче, хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя. Аз же ведех, яко всегда Мя послушаеши: но народа ради стоящаго окрест рех, да веру имут, яко Ты Мя послал еси (11, 41–42). Спросим еретика: от молитвы ли Он получил силу и воскресил мертвого? Как же другое Он без молитвы совершал, говоря, например: тебе говорю, демон, изыди из него (Мк. 9, 25); и еще: хощу, очистися (Мк. 1, 41); также: возми одр твой (Ин. 5, 8); и: отпущаются ти греси твои (Мф. 9, 2); и, говоря морю: молчи, престани (Мк. 4, 39)? Да и чем Он будет больше апостолов, если и Сам творит чудеса чрез молитву? Притом и они не все делали по молитве, а часто и без молитвы, призывая имя Иисуса. Если же имя Его имело такую силу, то как Он Сам мог нуждаться в молитве? А если бы Он нуждался в молитве, то и имя Его не имело бы силы. И нуждался ли Он в какой молитве, когда творил человека? Не великое ли там равночестие? Сказано ведь: сотворим человека (Быт. 1, 26). Да и что было бы немощнее, если бы Он нуждался в молитве? Но посмотрим, какая это и молитва: Отче, хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя. Кто когда-нибудь молился так? Прежде, чем сказал что-нибудь, говорит: хвалу Тебе воздаю, показывая тем, что не нуждается в молитве. Аз же ведех, яко всегда Мя послушаеши. Это Он сказал не потому, что Сам не мог, но потому, что (у Них) одна воля. Но для чего же Он и принял вид молящегося? Послушай не меня, но Его Самого, а Он говорит: народа ради стоящаго окрест, да веру имут, яко Ты Мя послал еси. Не сказал: да веру имут, что Я меньше, что Я имею нужду в помощи свыше, что без молитвы не могу сотворить, но: яко Ты Мя послал еси. А между тем молитва означает все это, если будем просто понимать ее. Не сказал: Ты послал Меня, немощного, знакомого с рабством, не делающего ничего собственною силою. Но, оставив все это, чтобы ты не предполагал ничего подобного, представляет истинную причину молитвы, именно: чтобы не считали Меня противником Божиим, чтобы не говорили, что Я не от Бога, чтобы показать, что это дело совершается по Твоей воле. Если бы Я был противником Божиим, как бы так говорит Он, то не последовало бы это (чудо). А выражение: услышал еси Мя употребляется и о друзьях, и о равночестных. Аз же ведех, яко всегда Мя послушаеши, – то есть, чтобы совершилась Моя воля, для этого Мне не нужна молитва, но она нужна, чтобы убедить, что у Тебя и у Меня – одно хотение. Для чего же молишься? Для немощных и неразумных. И сия рек, гласом велиим воззва (ст. 43). Почему же Он не сказал: во имя Отца Моего, гряди вон? Почему не сказал: Отче, воскреси его? Почему, напротив, оставив все это и приняв на Себя вид молящегося, Он показывает Свое могущество? И это дело Его Премудрости: в словах высказывает снисхождение, а в делах – власть. Так как ни в чем другом не могли обвинять Его, как только в том, будто Он не от Бога, и этим именно обольщали народ, то вот это самое Он с особенною очевидностию и показывает в Своих словах, и притом так, как того требовала их немощь. Он мог и иначе показать согласие (Свое с Отцом), а вместе собственное достоинство, но народ не мог до того возвыситься. Лазаре, гряди вон, говорит Он (ст. 43), – сообразно с тем, что прежде сказал: грядет час, егда мертвии услышат глас Сына Божия и услышавше оживут (см.: 5, 25). Чтобы ты не подумал, что Он от другого получил силу, Он наперед сказал тебе об этом, а потом доказал самим делом. И не сказал: воскресни, но: гряди вон, обращаясь к мертвому, как к живому.