Толкование на паримии из Книги Притчей

Новое, еще более чем в предшествующих словах, наглядное изображение горьких последствий лжи и обмана. Любитель лжи и обмана, пренебрегающий честными средствами для устроения своего благосостояния, поступает не только безнравственно, но и неразумно в житейском отношении. У него есть свой виноградник, свои нивы. Приложи он руки к садоводству и земледелию, он мог бы достаточно обеспечить себя в средствах жизни. Но этого ему мало, он сгорает желанием поскорее разбогатеть и для сего не пренебрегает никакими средствами. Он бросает свой виноградник, свои нивы и пускается для своей наживы в предприятия, для успеха которых почитает необходимым прибегнуть ко лжи и обману. Но ложь и обман не доведут до добра. Он запутывается в своих предприятиях и теряет все. Про свой виноградник и хлебные нивы он забыл, они стали для него чужими; он не узнает своих нив и если случайно попадет туда, блуждает среди них, как бы в незнакомых местах. Между тем предприятия, в которые он пустился, оказываются для него безводною и голодною степью. Он ждал от них обогащения, и пожинает одно бесплодие. Этого и следовало ожидать. Ложь и обман неизбежно должны привести к таким горьким последствиям.

13. Жена безумная (неразумная) и продерзая (дерзкая) скудна хлебом бывает, яже не весть стыдения.

С этого стиха до конца паримии изображается вред для души от увлечения в сети распутства, расставляемые женщиною неразумною и дерзкою. Неразумие её проявляется в том, что, промышляя распутством, она однако скудна хлебом бывает; это потому, что с распутством она соединяет безумную расточительность; деньги, добываемые ею, недолго держатся в её руках при её беспорядочной жизни. — Дерзость её проявляется в том, что она не весть стыдения: бесстыдный промысл свой она поддерживает бесстыдными средствами. Какими же?

14–15. Седа при дверех дому своего на столце (на стуле) яве на стогнах (на улицах), призывающая мимоходящих и исправляющих пути своя (идущих прямо своими путями).

Надобно дойти до крайней степени бесстыдства, чтобы так открыто завлекать в свои сети легкомысленных людей, чтобы на виду у всех (яве) сидеть у дверей своего жилища, ведущих на стогны, и зазывать к себе прохожих, идущих по своим делам в другое место. Но эта крайняя степень бесстыдства объясняется отчасти привычкою к разврату, которая убила в бесстыдной женщине нравственное чувство и погасила в ней сознание того, что честно, что бесчестно, — а отчасти, и главным образом, её уверенностию, что между прохожими найдутся люди нетвердых нравственных правил, которые пойдут на её зов. Последнее объяснение подтверждается следующими словами бесстыдной женщины.

16. Иже есть от вас безумнейший (неразумнейший), да уклонится ко мне и лишенным разума (скудоумным) повелеваю, глаголющи.

Эти зазывные речи напоминают, по противоположности, речь Божественной Премудрости, которая, как мы видели в предшествующей паримии, призывает к Своей трапезе, к участию в духовных благах, тоже неразумных и скудоумных (5. 6). Но Божественная Премудрость призывает их с тем, чтобы они оставили свое неразумие и просветились светом истины. Совершенную противоположность представляет речь бесстыдной женщины. Приглашаемых ею она хотя называет неразумными и скудоумными, но отнюдь не для того, чтобы дать им понять, как они жалки, живя во тьме неведения истины и в грехах, а для того, чтобы растолковать им, как глупо с их стороны не изведать тех преступных удовольствий, которые она им обещает в своем притоне разврата. Призывая их к себе, она не находит нужным выражаться пред ними вежливо, — они этой чести по глупости своей не стоят, — она прямо повелевает им, глаголющи:

17. Хлебом (к хлебам) сокровенным в сладость при коснитеся и воду татьбы сладкую пийте.