Толкование сновидений

Проблему, которую я только что рассматривал, – причины большей или меньшей интенсивности и отчетливости отдельных элементов сновидения – мне хотелось бы предохранить от смешения с другой проблемой, которая трактует о различной отчетливости отдельных сновидений или отрывков их. В этом первом случае противоположностью отчетливости служит расплывчатость, здесь же – спутанность. Нельзя, однако, отрицать того, что в обеих этих шкалах восходящая и нисходящая особенности постоянно сопутствуют друг другу. Часто сновидение, представляющееся нам ясным и отчетливым, содержит в большинстве случаев интенсивные элементы; неясное сновидение, напротив того, состоит из менее интенсивных элементов. Тем не менее проблема, которая предстает перед нами в виде шкалы от чрезвычайной ясности вплоть до спутанности, значительно сложнее, чем вопрос о колебании интенсивности отдельных элементов сновидения. В отдельных случаях, к удивлению своему, замечаешь, что впечатление ясности или отчетливости, которое воспринимаешь от сновидения вообще, не имеет отношения к самому сновидению, а проистекает из материала последнего в качестве его составной части. Так, мне припоминается одно сновидение, которое после пробуждения показалось мне настолько очевидным, лишенным пробелов и ясным, что я еще под его впечатлением решил установить новую категорию сновидений, которые не подлежат процессам сгущения и смещения, а должны быть названы «фантазиями во время сна». Ближайшее рассмотрение показало, однако, что это редкое сновидение обнаруживает в структуре своей те же пробелы и трещины; я оставил поэтому в стороне новую категорию сновидений. Содержание вышеупомянутого сновидения сводилось к тому, что я развивал перед своим коллегою чрезвычайно сложную теорию бисексуальности; волеосуще-ствляющая сила сновидения способствовала тому, что эта теория показалась нам чрезвычайно ясной и исчерпывающей. То, что я, таким образом, счел своим суждением о готовом сновидении, было частью, и при этом существенной частью содержания его. Деятельность сновидения вторглась здесь как бы в бодрствующее мышление и в виде суждения о сновидении вручила мне ту часть его материала, детальное изображение которого ей не удалось. Прямую противоположность этому я наблюдал у одной моей пациентки, которая вначале вообще отказалась сообщить свое сновидение, – «оно слишком неясно и спутанно» – и лишь после моих неоднократных протестов против правильности ее сообщения рассказала, что ей приснилось несколько лиц – она, ее муж и отец; ей казалось, будто она не знает, отец ли ее муж, кто вообще ее отец и так далее Сопоставление этого сновидения с мыслями ее при анализе показало с несомненностью, что здесь речь идет о довольно обыкновенной истории прислуги, которой, должно быть, приснилось, что она ожидает ребенка и лишь сомневается, «кто его отец». Неясность, обнаруженная сновидением, была, таким образом, и здесь частью материала, послужившего его основанием. Часть этого содержания нашла себе выражение в самой форме сновидения.

Все сновидения одной и той же ночи составляют по содержанию своему одно целое: их разделение на несколько частей, группировка и взаимная связь – все имеет свой смысл и обусловливается скрытым их содержанием. При толковании сновидений, состоящих из нескольких частей или относящихся хотя бы к одной и той же ночи, нельзя упускать из виду возможности того, что эти различные, последовательные сновидения имеют одно и то же значение. Первое из таких сновидений является зачастую наиболее искаженным и робким, последующее же более смелым и отчетливым.

Такого именно рода было и библейское сновидение фараона о коровах, истолкованное Иосифом. У Иосифа Флавия («Иудейские древности», кн. II, гл. 5 и 6) оно сообщается подробнее, нежели в Библии. Рассказав свое первое сновидение, фараон произнес: «После первого сновидения я проснулся озабоченный и подумал о том, что оно может значить; потом снова заснул и увидел еще более странное сновидение, повергшее меня еще больше в смятение и страх». Выслушав его рассказ, Иосиф ответил: «Оба сновидения твои, о фараон, имеют одно и то же значение!» Юнг, сообщающий в своем «Очерке психологии слуха», как скрыто-эротическое сновидение одной школьницы было понято без всякого толкования ее подругами и продолжено ими, замечает, что «конечная мысль длинного ряда образов сновидения содержит как раз именно то, что старался изобразить первый образ этого ряда. Цензура проводит комплекс через наивозможно более длинный строй постоянно возобновляющихся символических прикрытий, отодвиганий и пр.» (с. 87).

Шернер превосходно понимал эту особенность изображения в сновидении и в связи со своей теорией органических раздражении приписывает ей значение особого закона (с. 166).