Толкования на Евангелия от Матфея и от Марка

Блаженный Феофилакт много сделал для защиты имущества Церкви, которое расхищалось светскими правителями Болгарии, сборщиками царских податей. При внутреннем и внешнем упадке Византийской империи Греческая Церковь нередко несла вместе с народом бремя государственных налогов. Но Болгарская Церковь должна была нести бремя двойных налогов-в пользу государства и для удовлетворения корыстолюбия самих сборщиков. Находясь вдали от столицы, эти чиновники без всякого опасения расхищали церковное имущество под предлогом законного сбора. Блаженный Феофилакт часто получал письменные донесения об этом от епископов, которые сами защитить свои Церкви были не в состоянии[19]. То же видел он и в своей епархии. Но его противодействие незаконным поступкам сборщиков восстановило их против него же самого. Будучи до сего времени врагами Церкви, они теперь сделались и его личными врагами. Кроме того, некоторые из них имели, кажется, еще и другие, более веские причины ненавидеть его и нападать на Церковь Божию.

В письме к епископу Керкирскому[20] блаженный Феофилакт вообще называет их «врагами евангельского исповедания»; в другом письме к тому же лицу[21] он описывает, по-видимому, одного из них как человека, который «не почитает Божией Матери, одобряет всех делающих Церкви зло и злословит тех, которые почитают праздники, ходят в церковь и слушают беседы архиепископа». Очевидно, это были еретики павликиане или богомилы, которых тогда очень много было в Болгарии[22]. Враги эти тем опаснее были для Церкви и самого блаженного Феофилакта, чем более им ненавистно было Православие. О святителе они распускали в Константинополе молву, будто он незаконно обогащается за счет бедных болгар, доносили об этом и самому императору, уверяя его, что болгарский архиепископ слишком силен и пользуется властью, превышающей его сан[23]. В самой Болгарии они вооружили против него церковного служителя по имени Лазарь. Этот Лазарь ходил по Болгарии и возбуждал против архиепископа всех отлученных от Церкви за ереси или за какие-либо преступления против правил Церкви[24].

Несмотря на все скорби, какие встречал блаженный Феофилакт при защите прав и имущества Церкви, он не уменьшал своей ревности о ее благе. Он хотел быть отцом для своей паствы и делал для нее не только то, что обязан был по своему званию, но и то, к чему побуждала его христианская любовь. Отеческая заботливость его о благе Болгарской Церкви особенно обнаруживалась в случаях вражеских нападений, которым подвергалась Болгария от соседних народов. Варвары, опустошая страну, грабили и жгли храмы, расхищали церковное имущество, что вынуждало духовенство скрываться в лесах и пустынях. Блаженный Феофилакт, по-отечески переживая за судьбу Болгарской Церкви, употреблял все средства к облегчению ее бедствий; когда не находил их, то просил о помощи других. Так, он письменно просил сына Севастократора[25] помочь одной церкви, в которой после опустошения неприятелем не осталось ни епископа, ни пресвитера, ни диакона, а те, кому вверено было охранение, разбежались, оставив ее без защиты. «Прошу тебя, – писал ему Феофилакт, – сжалься над церковью, некогда знаменитою, которую благочестивейший царь болгарский Борис воздвиг вместе с другими семью церквами. Он построил ее, а ты обнови, дабы Господь и в твоей утробе обновил дух правый». У одного епископа при опустошении города сожжена была кафедральная церковь. Блаженный Феофилакт хотел утешить собрата хотя бы письмом, что он чувствует величайшую скорбь о несчастии его церкви. Скорбь его усиливалась, ибо по смирению своему он думал, будто причиной бедствий церкви были грехи его. «Увы мне, – взывал он с пророком, – ибо грехи мои предали огню святилище [Божие]! Кто даст голове моей воду и глазам моим-источник слез! я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего[26], о том несчастном городке, как бы тыкве Иониной, которая засохла, лишь появилась[27]. Что достоплачевнее матери народа моего, Церкви Божией?»[28] Но при нападении на Болгарию апулийцев под предводительством Боэмунда (1107) блаженный Феофилакт должен был и сам спасаться бегством из Охриды в Солунь[29].