Толкования Ветхого Завета

(102) А слова: «Все, разверзающее ложесна... мужского пола — Господу» (Исх. 13:12),— имеют смысл глубоко физический, ведь если для рождения живых существ природа[489] наделила женщину совершенным органом — маткой, то для рождения неодушевленных вещей она вложила в душу способность, благодаря которой мысль вынашивает и в муках производит на свет множество чад (103) и мужского пола, и женского, точь-в-точь как у живых существ. Женское потомство души — это порок и страсть, расслабляющие и разнеживающие нас во всяком деле, а мужское — выдержка и добродетель[490], пробуждающие нас и дающие силы. Так вот, мужское все без остатка должно жертвовать Богу, а женское — оставлять себе. Потому и сказано: «Все, разверзающее ложесна, мужеского пола — Господу».

(104) Но сказано также: «Все, разверзающее ложесна из скота, какой у тебя будет, мужеского пола, — Господу» (Исх. 13:12). Сказав о порождениях главенствующего нашего начала, Пророк наставляет нас в том, что касается порождений начала неразумного, ведающего чувствами, которые и уподобляются тут скоту. Скот в стаде кроток и послушен, ибо его ведет забота наставника — пастуха, на воле же и на свободе дичает, ибо укротить его некому, но если есть вожатый — козопас ли, волопас ли, иной ли пастух, — то он поневоле становится смирным. (105) Стало быть, и племя чувств бывает неукротимым, а бывает послушным. Оно неукротимо, когда узда ума сброшена и чувства устремляются к внешнему, воспринимая его помимо разума. Оно кротко, когда возница-разум натягивает вожжи и направляет весь наш состав, а чувства охотно подчиняются. Стало быть, все, что чувства видят, слышат — словом, воспринимают под предводительством ума, — это мужское и совершенное, ибо такому восприятию сопутствуют благоприятные условия. (106) А восприятие, лишенное такого вождя, губительно для нас, как безначалие для города. К тому же чувства, подвластные уму, сообразуются с волей Бога и потому суть лучшие, а те, что сбросили узду, сообразуются, как видно, лишь с нами самими, когда мы несемся в чуждом разуму потоке чувств, нацеленных на внешнее.

(107) Но нам предписано отделять еще и «от теста»: «И когда будете есть хлеб той земли, то возносите возношение Господу. От начатков теста вашего лепешку возносите в возношение; возносите ее так, как возношение с гумна» (Числ. 15:19-20). (108) «Тесто» — это мы сами, и даже не в переносном смысле, потому что множество сущностей сошлось и соединилось вместе, чтобы наш состав обрел законченность и завершенность. Ваятель смешал и растворил друг в друге силы, противоположные друг другу, — теплоту и холод, сухость и влажность, и каждый из нас есть это месиво, потому и названы мы «тестом». От этого месива[491], делимого в первую очередь на душу и тело, и нужно жертвовать начатки. (109) А начатки — это святые побуждения души и тела, сообразные с добродетелью, откуда и сравнение с гумном: там зерна пшеницы, ячменя или иные отделяют от мякины, шелухи и прочего сора, и точно так же в нас есть лучшее, полезное, дающее истинную пищу, благодаря которому вся наша жизнь идет по верному пути; вот это лучшее и должно посвятить Ему, а прочее, для Него негодное, подобное мусору, оставить на долю смертных. Стало быть, понятно, от чего следует отделять, чтобы принести жертву. (110) Но есть такие силы, к которым не примешано ни капли порока. Их грешно увечить разделением, и подобны они це-локупным жертвам, жертвам всесожжения, чистейший образец которых — Исаак, которого Господь велел пожертвовать, как агнца, ибо не был он причастен ни одной из гибельных страстей. (111) Об этом же говорится в других словах: «Наблюдайте, чтобы приношение Мое, хлеб Мой в жертву Мне, в приятное благоухание Мне, приносимо было Мне в праздник Мой» (Числ. 28:2), — однако без отделения и расчленения, но с приношением жертв полных, цельных и совершенных. Ибо праздник души — это радость от совершенных добродетелей, а совершенны суть те, что непричастны злу, которому привержен людской род, и празднует этот праздник один лишь мудрец, а из прочих — никто, ибо едва ли найдешь душу, не вкусившую страстей и пороков.