Толкователи

— Вот у животных нет языка, понимаешь? — втолковывал он Сати. — Они следуют только собственной природе. Они и так знают свой путь. Знают, куда и как идти, следуя указаниям природы. А нас, людей, хотя мы, разумеется, тоже животные, природа как бы лишила своих указаний. Понимаешь? Это же очень странно! Мы, люди, очень странные животные. И мы непременно должны разговаривать о том, куда и как нам идти и что делать. Мы непременно должны думать об этом, учиться этому, изучать это. Верно ведь? Мы рождены, чтобы быть существами разумными. Точнее, стать ими, ибо рождаемся мы абсолютно лишенными разума и ничего не ведающими. Понимаешь? Если не научить людей пользоваться словами и мыслями, они так и останутся неразумными незнайками. Если никто не покажет двухлетнему малышу, как найти путь к дому, как выглядит заветная тропинка его жизни, как определить отмечающие ее вехи, он просто заблудится, потеряет свой путь на Гору. Я верно говорю? И умрет — во тьме, в холодной и равнодушной темноте невежества. Так? Так. — Уминг, точно закрепляя сказанное, несколько раз качнулся взад-вперед.

Маз Оттьяр на другом конце комнаты негромко стучала в барабан и вполголоса напевала какую-то длинную хронику былых времен. Слушатель у нее был один-единственный — мальчик лет десяти, который уже начинал клевать носом.

Маз Уминг, продолжая качаться взад-вперед, нахмурился и заговорил снова:

— Камни и растения, а также животные живут себе без Толкователей и неплохо живут. А вот люди не могут. Не умеют. Они не могут ухватить сути, слоняются вокруг да около и не могут отличить Гору от ее отражения в луже. Или безопасную тропу от края обрывистого утеса. И порой ранят сами себя, сами себе причиняют боль, а рассердившись, могут причинить боль и другим. И они очень часто причиняют боль другим живым существам только потому, что сердятся. Люди ссорятся и бранят друг друга. Они хотят слишком многого! Но на слишком многое совсем не обращают внимания! Совсем не сажают полезных злаков. Или сажают их слишком много, им не съесть такого урожая, и тогда загаживаются реки. Загрязняется ядовитыми отходами земля. И потом людям приходится есть отравленную пищу. И все оказывается перепутанным, искаженным, не правильным. Больным. Но никто не заботится ни о больных людях, ни о больных вещах. А ведь это очень, очень плохо! Верно ведь? Так что заботиться — это и есть наша профессия, понимаешь? Заботиться о вещах, заботиться о людях, заботиться друг о друге. Кто же еще будет этим заниматься? Деревья? Река? Животные? Все они делают лишь то, что им свойственно изначально, следуя своей природе. Но ведь и мы существуем в этом мире, так что нам просто необходимо научиться жить здесь, правильно вести себя и стараться сохранить тот порядок, при котором всем в этом мире найдется свое место. Весь остальной мир свое дело знает. Знает Одного и Множество, знает Дерево и Листву. А мы, люди, знаем лишь то, что нам нужно многому учиться. Учиться понимать окружающий мир, слушать его, разговаривать с ним, толковать его. И если мы, Толкователи, не будем рассказывать людям о мире, то они не узнают его как следует. Да и сами мы его не узнаем. И потеряемся в нем, вымрем. Но толковать наш мир нужно правильно, правдиво. Понимаешь? И нужно непременно заботиться о нем. Только тогда его и поймешь. Только тогда и сумеешь рассказать о нем правду. Вот что в нашем мире пошло не так — там, внизу, когда довза стали говорить о мире не правду. Начали лгать. Выдумали всяких «верховных мазов», всяких фальшивых мунанов! Сказали всем, что истина ведома только им одним, что правильно толковать умеют только они, а остальные должны молчать или рассказывать людям ту ложь, которую они, довза, выдумали. Предатели, лихоимцы! Они сбили людей с пути ради собственного обогащения! Они богатеют за счет своей лжи, эти «хозяева жизни»! Ничего удивительного, что весь мир будто замер. Ничего удивительного, что вся власть оказалась в руках полиции!

Лицо старика побагровело от гнева. Его здоровая рука так дрожала, что он чуть не уронил свою палку. Тогда Оттьяр быстро подошла к нему и сунула в руки барабан и палочки, сама не умолкая ни на минуту.

— Простите меня! — сказала Сати, когда Оттьяр, закончив занятие, пошла ее проводить. — Мне очень жаль, что Маз Уминг так расстроился. Честное слово, я совсем этого не хотела!

— О, это не страшно, — молвила старуха, улыбаясь. — Самое страшное случилось еще до того, как мы с ним появились на свет — там, в стране довза.

— Так вы не считаете себя частью их государства? Я хочу сказать, в вашем горном краю ведь не только довза жили раньше, верно?

— Здесь жили и живут в основном рангма.

И мой — наш — народ всегда говорил на языке рангма. А наши деды и вовсе едва умели объясниться на языке довзан; а потом явились полицейские и заставили всех позабыть родные языки. О, как наши деды ненавидели чужой язык! Как они его коверкали! Какие немыслимые ударения делали в словах!