Толкователи

— Наоборот! Вот тут, по-моему, вы ошибаетесь, Яра. Разве Толкователям свойственно бороться с наукой или отвергать какие-то знания? Я, например, ни разу не слышала, чтобы они называли какие бы то ни было знания «вредными» или еще как-либо порочили их. Правда, из Толкования исключено все то, что Ака узнала за последние сто лет благодаря контакту с инопланетными цивилизациями. В этом отношении вы правы: это действительно так. Но я думаю, Толкователи поступают так только потому, что у них не хватило ни времени, ни возможностей, чтобы обработать всю эту информацию и включить ее в систему своих знаний до того, как Корпорация превратилась в главенствующий и центральный институт вашего общества, заменив мазов бюрократами, а затем коррумпировав и криминализировав даже часть Толкователей, превратив их в верховных мазов. Толкователям ничего не оставалось, как уйти в подполье, где их знания не могли ни развиваться, ни умножаться. В общем, у вас здесь благодаря Корпорации тоже появилось нечто вроде «дьявольских знаний». Но я все же совершенно не понимаю, зачем Корпоративному государству понадобилось применять такое чудовищное насилие, такое чудовищное давление?

— Потому что именно в руках мазов сосредоточилось все богатство, вся власть. Они специально насаждали невежество, дурманя людям мозги всякими ритуалами и суевериями.

— Но это же не правда! НЕ НАСАЖДАЛИ они невежество! Ведь главное, к чему стремятся Толкователи, это просвещение, и они готовы поделиться своими знаниями с любым, кто только пожелает их слушать. Разве я не права?

Яра колебался, покусывая палец.

— Возможно, когда-то давно так и было, — сказал он неуверенно. — Но так было очень давно и далеко не всегда. А в последние десятилетия все было совсем не так. В стране довза мазы жестоко угнетали бедных людей. Все земли там принадлежали умиязу. А в школах Толкователи НАСАЖДАЛИ НЕВЕЖЕСТВО, внушая детям совершенно бессмысленные вещи и всякие СУЕВЕРИЯ! Они мешали нам создавать новое общество, новую систему правосудия, новую систему образования, новую…

— Они применяли насилие?

И снова он заколебался, но все же сказал:

— Да, применяли. В Белей толпа людей, зараженных реакционной идеологией, убила двух представителей официальной власти. Повсюду были проявления неповиновения. Пренебрежение законами.

Он крепко потер лицо здоровой рукой, хотя, наверное, ему было еще больно касаться обмороженных щек, да и раны на виске и на скуле еще только начинали затягиваться.

— Вот как это было, — сказал он. — Ваши люди прилетели сюда и принесли с собой новую жизнь. Они обещали, что наш мир станет лучше, раздвинет свои границы. И они действительно хотели дать нам все это. Но те, кто готов был принять у них знания, необходимые для строительства новой жизни, были остановлены; им мешали старый образ жизни, старые обычаи и законы, а также старые способы производства. Но больше всего им мешали мазы; они продолжали бормотать что-то о событиях, которые имели место десять тысяч лет назад, но утверждали, что знают все на свете и не хотят узнавать что-то новое. Они стремились удержать народ в нищете и невежестве. Они страшно заблуждались в своем эгоизме, превратившись в настоящих ростовщиков от знаний! Необходимо было столкнуть их с той дороги, что ведет в будущее. Ведь если бы они продолжали стоять у нас на пути, то продолжали бы нам мешать. Их следовало примерно наказать, чтобы все поняли, насколько эти люди заблуждаются. В подобных заблуждениях погрязли и мои родственники. Да, мой дед и моя бабушка стали врагами Корпоративного государства. Они не желали мириться с его властью. Не желали строить новую жизнь. Не желали меняться.

Сперва этот поток местных «канцеляризмов» лился из уст Яры ровно и спокойно, но потом голос его все чаще стал срываться; он задыхался от волнения, хватал ртом воздух, но упрямо смотрел прямо перед собой, крепко сжимая длинную ручку лампы.

— И что с ними случилось? — спросила Сати.

— Их арестовали вскоре после того, как я переехал к отцу. В течение года их содержали в тюрьме. В городе Тамбе. — Он долго молчал. — Затем большую группу мазов, которые являлись вожаками упорствующих реакционеров, доставили в Довза-сити, чтобы публично и по справедливости судить их. Те, кто во время суда отказался от своих нелепых убеждений, получили право на реабилитацию — в трудовых лагерях и на фермах, принадлежавших Корпорации. — Голос Яры стал совершенно бесцветным. — А тех, что отречься не пожелал, казнили. Таково было единодушное решение производителей-потребителей нашего государства.

— Их расстреляли?

— Нет. Их доставили на Площадь Правосудия… — Он поперхнулся и умолк.

Сати помнила это место: большая, залитая асфальтом площадь, окруженная четырьмя высокими тяжеловесными зданиями, в которых разместился Центральный суд планеты Ака. Здесь часто образовывались пробки из-за обилия транспорта и вечно спешащих пешеходов.

Яра снова заговорил, по-прежнему глядя прямо перед собой; казалось, перед его глазами проплывают картины страшного прошлого: