«Меня чуть ли не с упреком спрашивали, почему я говорю ровно о четырех функциях, не больше и не меньше. То, что их ровно четыре, получилось прежде всего чисто эмпирически. Но то, что благодаря им достигнута определенная степень цельности, можно продемонстрировать следующим соображением. Ощущение устанавливает, что происходит фактически. Мышление позволяет нам распознать его значение, чувство рассказывает, какова его ценность, и, наконец, интуиция указывает на возможные „откуда“ и „куда“, заключенные в том, что в данный момент имеется. Благодаря этому ориентация в современном мире может быть такой же полной, как и определение места в пространстве с помощью географических координат. Четыре функции являются своего рода четырьмя сторонами горизонта, столь же произвольными, сколь и необходимыми. Ничто не мешает сдвинуть точку координат в ту или иную сторону и вообще дать им другие названия. Все зависит от того, как мы договоримся и насколько это целесообразно» (ПТ, пар. 958).
Хотя любой человек располагает всеми четырьмя функциями, одна функция всегда и неизменно более развита и более сознательна, чем все остальные. Здесь лежит начало развития односторонности, способной зачастую приводить к неврозу.