Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Дурак стоймя стоит, торчилом торчит, стоит как нáдолба, т. е. столбик, как пень, так торчилом меж людей и торчит (ПРН, с. 515. 436 и 310). его прозвания стоёнь „болван, олух, дурень“, столóб/столбéнь, остолоп „глупый верзила“ и ослóп „неуклюжий и рослый невежа“: столп, дубина, дуботолк, ср. ванька-встанька— „детская игрушка, куколка, которая становится всегда на ноги, как бы ее ни кинуть; Чебурашка“ при Иван-дурак, Иванушка-дурачок (СВРЯ, ст. Стоёк, Столб. [Столбень], Остолоп. Ослоп, Дуб и Ванька). „Эх, мои братцы без шапок стоят!“ — пожалел дурак верстовые столбы и понадевал на них купленные горшки (НРС, 401, сюжет АТ 1681 А), в другом анекдоте (АТ 1643, например НРС. 402) дурак говорит на равных со скрипучей березой или с пнем, отвечая за него. Важно, что „Стоя растешь вдвое“, дурак и есть стоеросовый „здоровенный“. причем само здоровенный одного корня с дерево, отсюда поговорки „ростом с Ивана, а умом с болвана“, „с осину/оглоблю вырос, а ума не вынес“ (ПРН, с. 515 и 435: СВРЯ, ст. Вдвое). Ср. ванька-встанька „легко возбуждающийся мужской член“ (Сл. блат… с. 40). стоеросовый хуй, глуп как хуй, дурак „член“, „Дурак да хуй [с] оглоблю — посадским бабам находка“ (Завет., с. 490). Дураками свет стоит/красится, крепок, но мир-община, мир-сходка тоже столбом стоит, „Мир — велик человек“, он „силен как вода, а глуп как дитя“. „Велика Федора, да дура“ — о России, „Мужик умен, да мир дурак/ дурен“. „Ум с умом сходилися, дураками расходилися“ (ПРН, с. 437. 404, 406, 547, 441 и 445; Кн. посл., с. 74; Крыл. сл. Урал. с. 80). отношение человек — люди, все как один, это отношение умный — дурак. „Ум любит простор“, а „Дурак давку любит“, „Свалка — дураков простор“; „Рад дурак своей масти“, „Дурак дураком и тешится“. „Связался дурак с дураком — не разрубишь их и топором“; „На Руси, слава Богу, дураков лет на сто припасено“. „У нас дураков непочатой угол/косяк“ (ПРН, с. 431, 437, 444 и 438). Мирская правда рогатиной/копылом торчит (с. 198), но торчит/балдеет и тот, кто принял наркотик. „Торчи где воткнут“, сказала жена А. Мейера решившему уехать за границу Георгию Федотову (Е. Федотова в предисловии к Лицу России, с. xix), на что он отозвался, написав (Тяга в Россию): „Растение, вырванное из почвы, засыхает. Человек свободно движется по лицу земли. Но русский человек всё еще слишком похож на растение.“ Или же дурак лежит, сидит: „Незнайка лежит, а знайка бежит“. „Знайка дорожкой бежит, незнайка на печке лежит“, при этом „Печка дрóчит“ — нежит, пучит, — „а дорожка учит“, ведь „Печь нам мать родная“, а дурак — матушкин сынок, бабин (сын), он же лечушник „лентяй“, запечник „домосед, бабий прихвостень“, есть и глуп как печка; „Лежень лежит / сидень сидит, а всё растет“, „а часть его растет“—лежень „лентяй“, сидень „кто не ходит“ (ПРН, с. 489, 429, 275, 589, 436, 383, 304 и 69: СВРЯ, ст. Печушник и Запечный). В сказке сосновый чурбан стал на печи мальчиком, он вырастает в Сосну-богатыря (НРС, 142), Илья Муромец сидел сиднем до тридцати лет, но потом вышел в путь, на подвиги, а лежебок Емеля-дурак (165, ср. 166, сюжет АТ 675). так и не сходя с печи, едет на ней во дворец. „Дураку, что большому чину, везде дорога/простор“, но он непутный/беспутый „бестолковый“ (ПРН, с. 446; СРНГ 21. с. 136. и 2. с. 276). К стоянию дурака см. В. Топоров. „Стоять“. (↓1: Рост дурака. — 2: Матушкин сынок.)

б142: Волосы растут