Толлеус, искусник из Кордоса

Лишь только на землю спустились сумерки, прискакал гонец с Родины и сейчас же, даже не сняв запыленный плащ, явился пред светлые очи кордосского посла.

Вежливо осведомившись о перипетиях дороги, Маркус принял амулет-послание и отпустил прибывшего: в стенах посольства для него найдется еда, ванна, свежая одежда и ночлег — все то, в чем нуждается человек после долгого путешествия.

Когда дверь за гонцом закрылась, профессор ловко сформировал вокруг себя звукопоглощающую сферу и активировал личной меткой амулет.

Помимо обычной сводки новостей с Родины и новых инструкций пришел приказ, который заставил уголки рта искусника печально опустить вниз. Он прослушал все еще раз. Все верно: «Искусник Толлеус Алициус Хабери Рей должен быть немедленно арестован по подозрению в хищении государственной собственности и отправлен для дознания в Терсус». Кроме того, старик был фигурантом по делу об инциденте в Маркине полтора месяца назад.

Не напрасно у Маркуса были подозрения! И все же Толлеус ему нравился. Да, странностей много, да, что-то нечисто. Но и польза на лицо. Политика посла была такова, что он предпочитал закрывать глаза на некоторые прегрешения своих сотрудников ради пользы, которую они приносили. Небольшой компромат позволял добиться от людей большей отдачи, так что удобнее было придерживать такую информацию, чем тут же обрушивать кару на голову виновного. Увы, но в столице решили по-другому. Приказ есть приказ, тут от Маркуса ничего не зависело. И все же…

Искусник зажмурился, чтобы мысль не отвлеклась на окружающую обстановку. Если отправиться арестовывать старика прямо сейчас, как того и требовала инструкция, то срывается его завтрашнее выступление. Это будет удар по репутации Империи. Но что если исполнение директивы чуть-чуть задержать? Удаленность от Терсуса позволяла выиграть день-два. Конечно, это риск и ответственность, но на столь высоком посту без этого никак… Пускай Толлеус выступит. Надо только все организовать таким образом, чтобы он ни в коем случае никуда не делся.

Толлеус. Момент истины

Ночь перед турниром прошла плохо: снились кошмары. Стойкое ощущение чего-то плохого не прошло даже к утру. Так было перед началом войны. Тогда настойчивый внутренний голос заставил искусника прислушаться к себе, велев встать посреди ночи и пойти на службу, чтобы проверить, все ли там в порядке. Тюрьма оказалась на месте, но эта прогулка спасла Толлеуса от гибели — многие искусники тогда вне защищенных плетениями стен поймали Проклятия, которые оробосцы в большом количестве напустили на город.

Вот и сейчас старика одолели нехорошие предчувствия, а призрачные голоса, словно сговорившись, шептали: «Беги, беги, беги…»

Сжавшись, точно пружина, Толлеус остался на месте. Если бежать, то куда-то, а такого места нет. Здесь он только-только обрел то, о чем мечтал всю жизнь. За это можно побороться — оно того стоит. Сегодня Турнир. Наверное, что-то случится там. Очередной ли каменный истукан рухнет сверху, или фатально подведет Паук. Совсем скоро старик это узнает, проверив на собственном опыте, потому что в этот раз он не сбежит. Но, спасибо предупреждению, он подготовится и на выступлении будет во всеоружии.

Несмотря на боевой настрой, старик не выспался. Полночи ушла на бесцельные шатания по мастерской, что лишь вымотало его еще сильнее. «Подготовиться» можно только к чему-то, но чего ожидать от завтрашнего дня, он понятия не имел. Так что «быть во всеоружии» явно не получилось. Впрочем, големщик весь срок своего пребывания в Оробосе времени зря не терял, дорабатывая своего Паука. Если бы в голове были еще идеи, он бы их реализовал или, по крайней мере, попробовал бы это сделать.

Очевидно, Маркуса тоже терзало смутное беспокойство: вчера вечером к и без того немаленькой охране мастерской прибавилось еще несколько человек. И вот теперь с первыми лучами солнца он явился собственной персоной, напряженный, с лихорадочным блеском в глазах. Пора было отправляться в путь.

Пауки еще с вечера был погружены в большие фургоны, каждый из которых предстояло тащить сразу четверке лошадей. Големам, как очень важным персонам, полагалась отдельная охрана, да и сами повозки имели искусную защиту. Толлеуса посол пригласил в свою карету, и колонна, звеня железом и стуча копытами, тронулась в путь. Старику было как-то неловко: такая серьезная делегация собралась ради того, чтобы он прокатился на бадье с лапками. Всю дорогу он просидел молча, глядя на проплывающий за окном городской пейзаж. Маркус тоже молчал, пристально глядя на старика и думая о чем-то своем.