Толлеус, искусник из Кордоса

Толлеус посмотрел и поразился. За разговором он не заметил, как чародей поднял не просто каменного истукана, а настоящего исполина. Голем имел огромный, в десять обхватов, если не больше, валун вместо тела, головы и рук не было вовсе, зато железных ног насчитывался целый десяток. Они почему-то торчали, точно лепестки ромашки, во все стороны. Только две из них выполняли свои функции, служа опорой для массивного тела.

– Что это за юбка такая, зачем она? – изумился старик, показывая на торчащие конечности.

– Это запасные, – пояснил Маркус. – Чинить голема нельзя, зато можно сразу сделать лишние на случай, если первая пара повредится.

– Так бежал бы сразу на всех – быстрее было бы! – Искусник все никак не мог взять в толк, зачем таскать лишний груз, который может не понадобиться.

– Сразу на всех он не умеет. Это Тигр может ассоциировать себя с животным и вести четырехлапого голема, а большинству только двуногие по силам.

Толлеус покачал головой: «Чудно́!» Не менее зрелищной оказалась и демонстрация возможностей каменного истукана. Неожиданно для всех прямо с неба в него ударила невероятная молния, бахнуло так, что заложило уши, но голем даже не покачнулся. Довольный Тиций улыбнулся и поклонился зрителям.

Гонг возвестил о начале забега, и искусник улегся спиной на лавочку, приготовившись смотреть выступление. Это зрители на трибунах пусть задирают головы, а у него есть возможность устроиться с большим комфортом. Гигантская иллюзия передавала происходящее в каньоне весьма точно.

Многоногое недоразумение не стало дожидаться, когда ворота откроются достаточно широко: еще не кончил звенеть и вибрировать воздух после удара в гонг, а каменная туша уже ринулась вперед. Навалившись на тяжелые створки, голем распахнул их, чуть не сорвав с петель, и грузно затопал вперед – под ожившие молоты, которые методично поднимались и с грохотом опускались, сотрясая землю. Как и предсказывал Маркус, чародей даже не подумал задержаться, чтобы улучить момент между взмахами. Его творение бежало во всю прыть, лишь покачиваясь под мощными ударами.

Из заварушки каменный истукан выбрался, потеряв пару запасных конечностей, да еще от туловища сверху откололся фрагмент размером с корабельную бочку, но, похоже, Тиция это нисколько не опечалило. В отличие от старших коллег, которые вели свои создания молча и даже слегка задумчиво, он активно переживал за свое детище и подбадривал себя выкриками.

До этой поры Толлеус смотрел исключительно на Змеиную трассу, но теперь с интересом следил за Черепахой, которая, по словам Маркуса, довольно скучна. Перед каменным истуканом раскинулся мирный зеленый бассейн, миновать его не было никакой возможности. Старик верил словам начальника «схватит – не вырвешься», поэтому не сомневался, что голем прыгнет. Тиций имел другое мнение на этот счет. Или его каменный гигант попросту не умел прыгать. Как бы то ни было, громадина уверенно полезла купаться. Напрочь игнорируя ступени, ведущие в глубину, голем, подняв тучу брызг, свалился в воду и, погрузившись по пояс, побрел к противоположному берегу. Обещанные щупальца изредка появлялись над поверхностью бассейна, но основное действие явно разворачивалось в глубине. Гигант шел спокойно и неумолимо, но даже по иллюзии было понятно, чего это стоило его хозяину: лицо Тиция побагровело и заблестело от пота. Тем не менее каменный исполин благополучно достиг цели и стал подниматься по лестнице. Тут, правда, возникла заминка: чем мельче становилось, тем с большим трудом брел голем. Может, чародей под конец обессилел, а может, водяное чудовище не хотело отпускать свою жертву и вцепилось в нее всеми имеющимися ложноножками, но факт налицо – после каждого шага своего творения, отвоеванного у гиблой трясины, Тиций стал брать двух-трехсекундную передышку. Трибуна замерла, с упоением вглядываясь в противоборство человека с живой преградой.

Толлеус перевел взгляд на чародея, лицо которого словно окаменело, как будто превратившись в часть своего голема. Мышцы ног поводыря стали ощутимо подрагивать. Наконец он отбросил тщеславие и полностью слился со своим созданием, то есть, как простой соискатель отборочного турнира, стал показывать истукану пример, шагая с ним в унисон. Только, выпучив глаза, шел не к финишу, а по направлению к гиганту, а тот, словно из зеркала, послушно шагал ему навстречу.

– Его тварь из пруда не сцапает? – шепнул старик, наклонившись к уху Маркуса, когда Тиций сошел с безопасной дорожки и ступил на трассу големов, но посол лишь дернул щекой, полностью поглощенный борьбой.