Толмач

Нет, кое-какие успехи имелись. Так, силами войск Поднебесной была успешно разрушена телеграфная связь и полностью прервано почтовое сообщение дипкорпусов; сводный отряд Сеймура прочно застрял далеко от Пекина, а идущий на помощь ему отряд успешно остановили ихэтуани. Но вместо того чтобы испуганно засесть по своим миссиям и не высовывать носа вплоть до прихода подмоги с моря, белые черти буквально играли с огнем!

Как докладывали военные агенты, русские самовольно заложили баррикады, а затем еще и вступили в перестрелку с солдатами Дун Фусяна. Испанский посол лично застрелил ихэтуаня. Два десятка немецких солдат из охраны посольства безо всякого повода напали на храм Неба и перестреляли семерых мирно молящихся китайцев.

Дошло до того, что русские матросы совместно с американцами произвели вылазку в католический храм Наньтан, расположенный в трех верстах от обеих миссий, разбили осаждавший храм отряд патриотов и спасли от народного гнева около трех сотен китайцев-христиан! И уж верхом наглости виделось ей то, что десятерых захваченных в плен ихэтуаней иноземные матросы еще и сдали китайской полиции.

Императрица впервые за много-много лет растерялась, она действительно не знала, что теперь делать.

* * *

Кан Ся не был глуп, и когда он столкнулся в дверях западного храма со все тем же рыжим, как огонь, бандитом, ему стало до боли обидно. Понятно же, для кого делался его отчет. Всю жизнь прослуживший закону Кан Ся впервые прямо помог своим извечным врагам – пусть и по приказу.

А потом начались эти погромы, и Кан Ся напряженно смотрел, как ихэтуани жгут чужие дома и храмы и методично, круглые сутки, не останавливаясь ни на час, забрасывают посольства пропитанными нефтью факелами – строго по составленной им инструкции.

Нет, Кан Ся нисколько не жалел длинноносых – многое они и сами заслужили, но однажды даже он не выдержал.

Тот христианский дом хозяева давно покинули, и шедший мимо Кан Ся достаточно равнодушно смотрел, как патриоты потрошат оставленное изменниками имущество, выбирая то, что еще можно подарить или продать. А потом один подошел к собачьей будке и сунул туда факел.

Болезненно кривясь от режущего уши отчаянного собачьего визга, Кан Ся, прихрамывая, подошел к балбесу, вырвал факел из рук и старательно затушил его о землю.

– Ты что делаешь, дед? – возмутился боец.

– Хватит, сынок, – покачал головой Кан Ся. – Через это лучше не переступать, уж поверь мне.

– Эй, парни! – изумленно крикнул боец. – У нас тут христианин нашелся!

Парни лихо вывалились из дома и обложили его полукругом.

– Что, дед, предателей защищаешь?! – подскочил к нему старший и с вызовом толкнул Кан Ся в плечо. – Или ты тоже белым чертям за их поганые деньги продался?!

Кан Ся попытался подобрать нужные, понятные слова и не сумел.

* * *

Пожалуй, он до последнего мгновения не верил, что они нападут. Но они напали, и Кан Ся, преодолевая боль в разорванном пулей бедре и навылет пробитой, толком даже не зажившей груди, уложил их всех до единого. Обошел корчащиеся тела, методично сорвал с них красные наколенники, красные кушаки и красные головные повязки и остро осознал, как многое отделяет его от них. Пожалуй, ему было бы намного легче объясниться с тем рыжим убийцей или даже… с поручиком Семеновым.

– Вы ничего не знаете ни о кунг-фу, ни об идеях Тай-Пин, – покачал он головой и потряс в воздухе бесформенной связкой красной материи. – Поэтому никогда не смейте этого надевать. Не заслужили…

Парни смотрели на него страдальческими, непонимающими глазами.

* * *

Когда ежедневный ущерб дороге от действий боксеров достиг критического порога, Витте добился аудиенции у Николая II.

– Более ждать нельзя, Ваше Величество, – прямо сказал он. – Охранная стража не справляется.

– Вы же всегда были противником военных кампаний в Китае, Сергей Юльевич, – мстительно напомнил Николай.

– Верно, – кивнул Витте, – я и сейчас не изменил своим взглядам. Но Министерству финансов проще один раз оплатить доставку войск до Пекина, чем ежедневно восполнять ущерб Русско-Китайскому банку.

Император сделал неопределенный жест рукой и вдруг поморщился.

– Тут уже одним Пекином не обойтись…

Витте напрягся. Слухи о неизбежности крупномасштабной военной операции в Китае уже бродили в особо информированных кругах Санкт-Петербурга, но он впервые услышал намек на это из уст самого царя.

– Простите, Ваше Величество, но нам не следует воевать с Китаем. Дорога…

– Оставьте вы вашу дорогу! – нервно отмахнулся Николай. – Тут посерьезнее дела начались! Вы хоть представляете, что будет, если европейцы войдут в Пекин без нас?

Вите представлял.

– Мы не получим контрибуции, – пожал он плечами. – Только и всего.

– Мы не получим Маньчжурии! – в сердцах бросил царь.

Витте похолодел. Нет, ему уже доложили о бурной деятельности Безобразова, уже в который раз пытающегося возродить в Генштабе идею насильственного присоединения богатых маньчжурских земель, но чтобы сам Николай…

– Это капкан, Ваше Величество, – выпалил он. – У европейцев нет под боком соседа с трехсотмиллионным народом, они как придут, так и уйдут, а нам с китайцами жить.