«Толстяк» над миром

— Планетяне хотели принять нас с радостью и желанием. А мы уничтожили их корабль… Уверяю тебя, Неприметный, у них хватило бы средств уничтожить в ответ наш крейсер. Но они не убивают людей! Они просто забросили наш корабль в свое прошлое, когда на Планете еще только зарождалась жизнь. Они хотели посмотреть, что мы будем делать. Если, не обнаружив планетян, спокойно улетим, что ж… За пределами своей системы они, скорее всего, вернули бы нас в свое время. Но мы обстреляли Планету из бомбард. Им наверняка пришлось здорово поработать, чтобы сгладить следы, оставленные нами… Планетяне перебросили нас в еще более далекое прошлое. И так случалось каждый раз, когда мы производили на Планете какие-либо разрушения. Поэтому уменьшалось в воздухе количество кислорода, поэтому убегал от тебя Океан, десятиклеточные организмы превратились в девятиклеточные, поэтому менялся ландшафт, а сейчас вдруг ожили вулканы. Мы уходим все дальше и дальше в прошлое этой Планеты. Ты понял, Неприметный?! Скоро здесь заплещется лишь одна расплавленная лава. А за стенами корабля наверняка уже нечем дышать.

— Не верю!

— Это так, Неприметный.

— Они убили всех нас!

— Нет, это сделали мы. Ведь они только предоставили нас самим себе.

— Будь проклята эта Планета! Я буду бороться до конца!

— Поздно, Неприметный, поздно.

— Для тебя — да.

Неприметный соединил концы проводов и даже не взглянул, что там осталось между клеммами высокого напряжения. Хлеща плетью все, что попадалось под руку, он бросился вон.

28

По мнению Стряпуха, что-то случилось. Никак не хотел стоять скрепленный чем попало стол. Из обломков стульев нельзя было собрать и одного. Потух очаг, пищевые продукты превратились в неприглядное месиво. Стряпух чувствовал, что его вина безмерна. Не накормить как следует команду! Да такого, наверное, еще никогда не случалось во всем флоте Толы!

Стряпух разжигал из стульев костер, но тут же тушил его, хватался за погнутые кастрюли, наливал в них воды, сыпал что-то из уцелевших пакетов и снова все бросал, увидев ручку сковороды в куче мусора. Он принюхивался к перцу и корице, пробовал на язык соль и сахар, удрученно качал головой. После каждого толчка он бросался к разваливающемуся столу, прислушивался к гулу, доносившемуся извне, задумчиво глядел на ряды потухших светильников и начинал протирать немногие уцелевшие. Стряпух кипел деятельностью, старался, напрягал свой мозг, но что-то не складывалось в его сознании. Происходило что-то непонятное, и Стряпух не в силах был разобраться в нем.

Он чувствовал, что время ужина уже пришло. Однако никто не являлся в кают-компанию, и в его одуревшую голову уже закрадывалась мысль о бесполезности его действий. Стряпух гнал ее от себя, потому что ничего больше не умел делать, кроме как кормить людей вкусной пищей. В этом был смысл его жизни. Стряпух твердо знал, что без него мир не может существовать. Все мироздание держалось на его сковородках и кастрюлях!

Уже и без того вздыбившийся пол тряхнуло и установило под новым углом. Этот сошедший с ума пол был сейчас главной помехой, но как укротить его, Стряпух не знал.

— Что ты тут делаешь? — спросил Неприметный, появившийся в проеме двери.

— Ужин, — коротко ответил Стряпух. Он испугался. А вдруг Дурашка уже отбывает наказание в карцере? Вдруг и ему, Стряпуху, придется проследовать туда же? А ужин еще немножко не готов!

— Ужин больше никому не нужен, — сказал Неприметный.

Эта фраза была выше понимания Стряпуха.

— Не нужен! — повторил Неприметный.

Нет, на крейсере действительно что-то происходило…

Неприметный исчез.

Стряпух увидел чистую кастрюлю и улыбнулся, но не взял ее в руки, потому что рядом валялась другая. А там — крышка от сковороды… А еще дальше — уж и не поймешь что… Стряпух засмеялся легко, раскованно, освободившись от какого-то нравственного груза. Замолчал, засмеялся еще громче, снова смолк, прислушиваясь. Захохотал оглушительно, даже удивляясь силе своего голоса…

Откуда-то приближался гул. Он все нарастал. Стряпух опомнился и начал собирать черепки чашек, чтобы склеить их. Эта работа была сейчас самой важной.

29

Неприметный успел выбежать из корабля через какой-то пролом. Все кругом гудело, десятки вулканов выбрасывали в небо огненные столбы. Цепляясь когтями за шевелящиеся камни, нахохлившись, клекотал орлан. Пепел покрывал его, кое-где уже дымились и таяли перья. Неприметный топнул каблуком сапога, ожег Планету ударом плети.

— Наказание! — крикнул он. — Наказание!

Орлан пополз к нему, широко разевая клюв. Местами из его боков уже торчали оплавленные прутья каркаса.

— Сначала Дурашку! — сказал себе Неприметный и вскочил в седло, тотчас прожегшее ему мундир. Но боли не было.

Орлан тяжело запрыгал и с трудом поднялся в воздух. Скакун у Дурашки был меченый, разыскать его по радиодатчику не составляло труда… Кибернетическую птицу вдруг подбросило, чуть не переломав ей крылья. Это возник еще один вулкан, на том самом месте, где лишь вчера совершил посадку «Толстяк». Крейсера больше не существовало.