Толстой-Американец

…………Уж век расстался как с тобою.
Хоть строчку б от тебя! — иль только быв знаком
С щастливым случая на свете колесом,
И щастия во всём лобзаемый рукою
Не знаешь ты, сердца томятся как тоскою.
А может быть и то, тебе что не досуг,
Твой новой жизни род, знакомых новой круг.
Для старых уж друзей не оставляешь время,
Что писем пишешь ты и без меня беремя[305]

;Записочки ж, — о! их не клавши даже в щёт
Довольно скажешь мне, довольно есть хлопот.
Как солнца луч твоей осветит окны спальны
И ширмы лишь твои откинутся хрустальны
Отродие князей бенгальския страны[306]
Подаст тебе халат, атласные штаны.
Прокуксишь только лишь свои ты очи ясны,
Меркурьи уж несут тебе цыдули страстны[307], —
Вот тут любовных дел потребен тайный ключ,
Чтобы бумажки цвет, каёмочка, сургуч,
Всё было б с чувствами и всё бы было кстати,
Чтоб сердцу отвечал дивизец на печати,
Меж тем и не видать, как на дворе обед,
Тут утренней свершив прохладной туалет
Как вихр помчался ты[308], и к часу так шестому
Спасибо повару, французу выписному,
В большом ты обществе, где вся с тобою знать,
Где я слыхал умно умеешь как то врать.
Скончался стол, поклон отдав большому свету
Весь будто бы не свой ты кинешься в карету
И с колебанием приятнейших ресор,
Всё лезет дичь тебе, война, любовной вздор;
В восторгах пламенных, средь сладкого мечтанья
Боишься пропустить счастливый час свиданья;
Иное ж, утомясь заедешь ты домой
Понежить чувствия приятною дремой, —
Да вдруг глядь на часы — девятой в половине,
А ты пароль свой дал какой-нибудь графине…[309]
Чтоб вечер провести и ужин вместе с ней…

В последних стихах послания, едко прощаясь с вечно занятым сверхважными, преимущественно амурными, делами «милым другом», граф Фёдор всё-таки настоятельно просит Марина написать в Нейшлотскую крепость хотя бы «строчки две»:

Марин! Я вижу сам тебе не до друзей:
Ступай мой друг! Венец тебе сплетён амуром;
Меж милых росказней, с забавным каламбуром
Как третий заполночь и не увидишь сам
И так, — покойну ночь желать позвольте вам, —
Вот краткой лишь екстракт часов твоих занятья,
Где ж вспомнить бедняков тебе тут нашу братью!
Коль льзя, так у любви минутку хоть украдь
И строчки две изволь Толстому написать.
Прости мой милый друг! — Арсеньеву, барону
Скажи ты от меня обеим по поклону^[310]

.

Саркастический привет «барону», то есть командиру батальона Егору Васильевичу Дризену 1-му, чем-то напоминал поклон, отвешенный Американцем двумя годами ранее на Камчатке капитан-лейтенанту Ивану Фёдоровичу Крузенштерну.

Сергей Марин, получив толстовское послание, был им явно задет и написал скорый «Ответ», который начинался так:

Сократа ученик — друг всех Алцибиадов[311]

,Злодей ефрейторства, гонитель вахт парадов —
Быв — гвардьи офицер, армейской, и матрос,
Которого теперь рок в гарнизон занёс;
Где живучи от всех мирских сует свободен…