Читаем Толстой и Достоевский. Братья по совести полностью

«Катюше было много дела по дому, но она успевала всё переделать и в свободные минуты читала. Нехлюдов давал ей Достоевского и Тургенева, которых он сам только что прочел. Больше всего ей нравилось «Затишье» Тургенева. Разговоры между ними происходили урывками, при встречах в коридоре, на балконе, на дворе и иногда в комнате старой горничной тетушек Матрены Павловны, с которой вместе жила Катюша и в горенку которой иногда Нехлюдов приходил пить чай вприкуску. И эти разговоры в присутствии Матрены Павловны были самые приятные. Разговаривать, когда они были одни, было хуже. Тотчас же глаза начинали говорить что-то совсем другое, гораздо более важное, чем то, что говорили уста, губы морщились, и становилось чего-то жутко, и они поспешно расходились» (32, 46).


Из первой законченной редакции «Воскресения»

«Но когда они один на один (Нехлюдов и Катюша. — В. Р.) случайно встречались друг с другом, им становилось мучительно, не столько стыдно, сколько жутко: они оба краснели и когда говорили между собой, то путались в словах и не понимали хорошенько друг друга. То, что говорили их взгляды, заглушало то, что говорили уста. Но все-таки они говорили. Нехлюдов увидал раз, что она читает, спросил, что это было. Это был Тургенев — рассказы. Нехлюдов, любивший тогда особенно Достоевского, дал ей «Преступление и наказание» (33, 44–45).


Роман «Воскресение»

Вариант из второй редакции. № 1 (рук. № 9)

«Со времени ночи, проведенной Катюшей на откосе железной дороги, душа ее вся изменилась. С 14, 15 лет она сблизилась с Матреной Павловной, с Софьей Ивановной она читала книги, читала Достоевского, Тургенева, верила в то, что есть добродетель и порок, что можно и должно быть хорошей. Эти верования еще усилились, когда племянник тетушек Дмитрий Иванович гостил в первый раз и давал ей читать книги. Но с того времени, как он соблазнил ее и уехал, в особенности с той ночи, когда она хотела убить себя, она поняла, что все было вздор и господские игрушки. И все то, что она увидала у крестной, вся эта нужда, вся жестокая борьба из-за денег, все эти бедные радости, состоящие только в одурманивании себя, и ее собственная нужда, в которой никто не принимал участия, подтвердили ей это, и она раз навсегда поняла, и несомненно поняла, что всякий только до себя и что все эти слова: добродетель и порок, все вздор, обман. Жить надо, и что слаще и богаче, то лучше» (33, 98).


Из третьей редакции

№ 59 (рук. № 18)

«Перед отъездом своим из города он выхлопотал у тюремного начальства перевод Масловой в отдельную камеру. Он думал, что ей там будет лучше. Прислал ей туда белья, чаю и книги. Книги были: Тургенев, «Отверженные» В. Гюго и Достоевский.

Когда он, вернувшись из деревни, приехал в острог, Катюша встретила его, как в прежние раза: сдержанно, холодно и застенчиво. Застенчивость эта еще увеличилась от того, что они были одни.

Когда он вошел, она лежала на постели и спала.

— Ах, вы? — сказала она. — Что же, съездили?

— Да, съездил, был в Панове и вот привез вам. Помните?

Он подал ей фотографическую карточку.

Она взглянула, нахмурилась и отложила в сторону.

— Я не помню этого ничего. — А вот что напрасно вы меня перевели сюда.

— Я думал, что лучше: можно заниматься, читать.

Она молчала.

— Что же, вы читали?

— Нет.

— Отчего же?

— Так, скучно.

Она не смотрела на него и отвечала отрывисто» (33, 154–155).

Из четвертой редакции

№ 74 (рук. № 25)

«Глава L

Маслова была нынче, потому ли, что в комнате не было смотрителя, потому ли, что она уже привыкла к Нехлюдову, свободнее и оживленнее. Нехлюдов подал ей исправленный зуб, и она обрадовалась, как и тот раз, улыбаясь, не распуская губ.

— Вот спасибо вам, как скоро и хорошо. А еще у меня просьба к вам, — и она стала просить его о своей новой сожительнице, обвиняемой в поджоге, что все это может лучше всего объяснить ему ее сын, который содержится здесь же, в остроге. Звать его Василий Меньшов.

— Вы только поговорите с ним, вы все поймете, — говорила Маслова, повторяя слова старухи.

— Да ведь я ничего не могу, — отвечал Нехлюдов, радуясь проявлению ее доброты.

— Вы только попросите смотрителя, он все для вас сделает, — продолжала она.

— Непременно попрошу, — сказал Нехлюдов, — только я ведь не начальник и не адвокат.

— Ну, все-таки, — сказала она.

— Я непременно сделаю что могу. А что вы думаете о том, чтобы перейти к политическим?

— А какая же я политическая? — сказала она улыбаясь. — Только нешто от того, что там, говорят, их не запирают. Уж очень скучно, как запрут.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное