Толстушка под прикрытием

– Знаешь, что меня поразило? Живя с Андрюшей в Мижевске, я и не подозревала, что в столице есть жилплощадь, оформленная на мое имя, и когда впервые вошла туда, ахнула. Интерьер был оформлен так, словно я сама руководила ремонтом: цвет стен, занавески, люстры, мебель, даже посуда… Тут же вспомнилось, как мы с Андрюшей обсуждали наше будущее жилье на Кипре. Я покупала журналы, показывала ему, допустим, кухню, рассказывала, что мне нравится. Значит, уже тогда он знал, что может случиться беда, и готовил гнездо для меня. И вот почему он отказывался заводить ребенка – не хотел, чтобы я осталась с малышом на руках. Ну почему, почему, почему, зная о возможности ареста, Андрюша не схватил меня в охапку и мы не улетели на Кипр? Почему он остался в Канске?

Я отвернулась к окну. Андрей Молоков – жестокий, хладнокровный убийца, руководитель преступной группировки, на его счету много загубленных жизней. Сколько вдов и сирот сейчас проклинают Андрея и желают ему гореть в аду? Но для Ирины муж – самый прекрасный человек на свете. Обнорская, похоже, ни на секунду не задумалась над тем, каково происхождение денег, на которые было приобретено ее уютное гнездышко.

Я не знаю, по какой причине Молоков не сбежал из России, когда понял, что его могут арестовать. Меня интересует другое: почему у следствия не возникло множества разных вопросов. Хотя бы элементарного: откуда у неработающей студентки средства на покупку элитного жилья, машины? Неужели Варганов не понимал, что особняк в Мижевске и счета в банке просто поменяли хозяина? Отчего не конфисковали имущество преступника? Конечно, я не юрист, в тонкостях законов не разбираюсь, но, согласитесь, это странно.

– …Жизнь в столице складывалась удачно, – заговорила Обнорская. – Если, конечно, не считать слез по ночам, пролитых по Андрюше. Я понравилась Ольге Ивановне, стала хорошо зарабатывать. А потом повалили беды. Внезапно умер Илья. Заболел гриппом, не обратился к врачу, сам начал пить какие-то таблетки и скончался от осложнения на сердце. Я узнала об этом через пару недель после его похорон. Представляешь, понадобилось что-то у него уточнить, позвонила, а мне вдруг ответил какой-то мужик: «Девушка, забудьте этот номер, Обнорский помер». Андрей запретил мне когда-либо прилетать в Канск или Мижевск и иметь дело с теми, кого я там знала, но я так хотела узнать, что стряслось с Ильей! Вот и звякнула Варганову.

…Георгий Павлович ответил сразу. Мобильный у него остался прежним, а место службы поменялось. Оказалось, что следователь тоже перебрался в Москву. Он пообещал разузнать подробности о кончине Ильи Обнорского и не подвел. Буквально на следующий день перезвонил, сообщил про вирусную инфекцию, а затем спросил:

– Какая-то проблема? Зачем вы искали Илью? Я могу вам помочь?

– Да! – выпалила Арина. – Мне не разрешают свидания с Андреем, говорят, я ему не родственница. Как же так?

– Но ты ему действительно посторонний человек, – напомнил Варганов, переходя на свойский тон.

От негодования и Обнорская перешла с полицейским на «ты»:

– Что за чушь ты несешь? Я жена Андрюши!

– Бывшая, – поправил ее Георгий. – Между прочим, успевшая после развода выйти замуж и развестись.

– Но это же неправда! – заорала журналистка и осеклась.

– Что именно? – спокойно поинтересовался Варганов. – Брак с Ильей?

Арина вспомнила приказ супруга хранить тайну и попыталась исправить положение.

– До сих пор я считаю Андрея Геннадьевича не чужим человеком. У Молокова, кроме меня, никого нет, наверное, он ждет посылку, надеется на свидание. Но я не знаю адреса, где он находится, мне его не сообщают, потому что я осужденному никто. Полное безобразие.

– В глазах закона бывшая супруга осужденному никто, – вздохнул Варганов.

– Неужели нельзя ничего сделать? – заплакала Арина.

– Ладно, досконально изучу этот вопрос и доложу тебе о результатах. О’кей? – предложил Георгий.

– Спасибо, – обрадовалась Обнорская…

Моя собеседница закашлялась, а я снова испытала удивление. Почему следователь Варганов помогал Арине? Устроил преступнику неправомерное свидание с бывшей женой, пообещал ей покровительство, дал номер своего мобильного. Есть лишь одно объяснение этому, но мне совсем не хочется произносить его вслух. Впрочем, вы и сами знаете, что некоторые люди берут взятки.

– Георгий опять не подвел, – продолжала тем временем Обнорская. – Через несколько дней он позвонил мне и сказал: «Извини за не очень радостную новость, но свиданий с Андреем не будет. Дело даже не в том, что ты ему по закону чужая. Молоков написал заявление, в котором просил никого, никогда, ни под каким видом к нему не пускать. А еще отказался от посылок и бандеролей. Не спрашивай почему, мне неизвестно, что заставило его принять такое решение».

Журналистка вдруг схватила меня за руку и с жаром воскликнула:

– Ты понятия не имеешь, как тяжело знать, что любимый жив, к нему можно приехать, обнять его, поговорить, но это невозможно, невозможно, невозможно!

Я возразила: