Толстушка под прикрытием

– О нет, дорогая, – засмеялся оппонент, – лучше помолчи, иначе всем станет известно, что госпожа Гаврилова выросла в медвежьем углу. Фаянс – это керамические изделия из глины. Фарфор – тоже, собственно, керамика, но непроницаемая для воды и газа. Фаянс бывает блестящим, матовым или вообще не глазурованным. Правда – последний не подходит для посуды.

– Почему? – не выдержала я, до той поры молча слушавшая перепалку.

– Потому что в изделиях имеются малюсенькие, не заметные глазу поры, – снисходительно пояснил Орнели. – В них забиваются микрочастицы пищи, которые нельзя отмыть, и спустя некоторое время цвет посуды изменится не в лучшую сторону. Из не покрытого ничем фаянса хорошо делать аромалампы в виде домиков, книг, зверей. Внутрь ставится свеча, на нее помещается колбочка с раствором, запах проникает из изделия через те самые поры наружу, комната наполняется дивным ароматом… О, Татьяна! Рад вас видеть. Но, уж извините, сегодня у нас особый день. Давайте встретимся после похорон.

– Конечно, – быстро согласилась я и удрала, оставив специалистов по здоровому питанию ругаться друг с другом.

Перед тем как уехать в свой офис, я решила на всякий случай заглянуть к Ксении и осторожно расспросить ее о сотрудниках журнала. Хотя Рябикина – последний человек, с кем мне хотелось бы общаться.

Ее кабинет располагался дверь в дверь с туалетом. Согласитесь, не очень приятно работать в комнате, находящейся возле сортира, даже если тот сияет чистотой и пахнет фиалками.

Я нажала на ручку, приоткрыла дверь, тихо поинтересовалась:

– Можно?

Не услышала ответа и вошла внутрь.

В ту же секунду нечто мягкое упало мне на грудь, и я сквозь ткань моментально ощутила влагу.

– Ура! Я победил! – заорал маленький мальчик, выскакивая из-за длинной занавески, обрамлявшей окно. – Ты умерла! Вау!

Он замер, а я посмотрела на свою блузку. На груди расплывалось темно-синее пятно, которое медленно сползало к талии. Ребенок взвизгнул и кинулся назад, за штору.

– Что это? – обомлела я, трогая пальцем пятно.

– Вы меня ищете? – раздался за спиной голос Ксении.

Я обернулась.

– Таня! Что случилось? – ахнула Рябикина. – Где ты так перемазалась?

– Заглянула сюда, чтобы спросить, можно ли уходить домой, – пробормотала я. – Эдуард и Роза заняты организацией поминок, велели мне уезжать, сказали, что работа продолжится после похорон. Я понимаю, что у вас несчастье, погибла Арина. Но ведь диетологи в «Доме солнца» не начальники, поэтому я решила поговорить с кем-нибудь из руководства, уточнить, если я покину редакцию, не будет ли мой поступок считаться отказом от участия в проекте. В условиях конкурса сказано: кто пропустит занятия и процедуры, выбывает из борьбы. Зашла в кабинет, откуда-то выскочил ребенок и что-то в меня швырнул.

Ксения сжала губы в нитку, приблизилась к окну, отдернула штору и сердито произнесла:

– Владимир! Немедленно объяснись!

– Я не хотел, честное слово, – заканючил мальчик. – И краска отстирывается вроде.

– Вроде?! – гневно повторила Ксения. – Понимаешь, что ты натворил? Испортил Тане одежду. Ей теперь придется ехать домой переодеваться. Как тебе вообще в голову пришло бросаться всякой гадостью?

– Это бомбочка для пейнтбола, – пояснил ребенок. – Папа купил, а я две штуки взял. И не хотел в нее попасть, думал, ты входишь!

– Я? – подскочила Ксения. – Задумал сестру измазать? Ты хоть представляешь, сколько мое платье стоит? Ну, сейчас получишь!

Рябикина схватила безобразника за ухо, с силой крутанула его и дернула вверх. Володя заплакал.

– Пожалуйста, не бей его, – попросила я. – Мальчик просто шалил, не думая о последствиях своего поступка. Ему же всего лет семь.

– Восемь, – зло уточнила Ксения, отвешивая рыдающему брату оплеуху. – Устроили мне папа с мамой праздник, родили этого… слов не подберу кого! Одни глупости у него на уме. Владимир! Больше никогда сюда не придешь!

– И не на-а-адо, – всхлипывал ребенок, – лучше одному дома сидеть, чем с тобой, злобиной, рядом находиться!

Толкнув сестру, он выбежал в коридор.

– Видала? – гневно спросила Ксения. – Отдала мать обожаемое чадушко в какую-то супергимназию, а там раз в месяц каникулы. Родители постоянно в командировках, няня заболела, пришлось мне братца-кролика стеречь. Но я же не просила их его рожать. Прости, Танюша, чужие проблемы утомляют. Подожди чуть-чуть, попробую новую одежду тебе подобрать, нам привозят от разных модельеров шмотки для фэшн-съемок. Сейчас сбегаю на склад. Хотя…

Рябикина протяжно вздохнула и нахмурилась.

– Спасибо за предложение, – улыбнулась я. – Наверное, в журнал поставляют платья размером этак сорок два – сорок четыре. Их же надевают манекенщицы.

– Ты права, – согласилась Ксения, – но я не считаю тебя… э… полной, просто модельки – беговые куры, мало кто влезает в предназначенные им туалеты.

Я потрогала пятно.

– Подсохло. Поеду домой и переоденусь.

– Мне так неудобно… – смутилась Рябикина. – Давай договоримся: химчистка за счет редакции.

– Не переживай, – улыбнулась я, – если пятно не отстирается, будет повод купить что-то новенькое.