Толстый демон

Наконец, имелся у Шурика и личный мотив. Грубо говоря, сформулировать рассуждения толстяка можно так: если у тебя есть нечто, чего нет у других, то это нечто можно выгодно обменять. Или подарить. Сообщив родственникам о возможном принятом, он тем самым окажет им услугу, которую в будущем можно будет стребовать обратно. Если же кто-то из дханнов сумеет уговорить парня принести клятву вечной верности, то его или ее долг перед Шуриком возрастет многократно. Словом, перспективы открываются просто ошеломляющие.

Осталось поймать неизвестного раньше тех же монахов, которые своего всяко не упустят.

— Уф, — присела на прежнее место вернувшаяся старушка. — Умаялася, бедняжка. Что делать будешь?

В кафе не осталось никого. То есть совсем никого, сбежали даже официанты. Шурик был уверен, что, как бы глубоко он ни задумался, применение магии почуял бы. Значит, Славомира выставила всех вон с помощью хорошо подвешенного языка и природного, тщательно лелеемого коварства. Умения ведьмы восхищали и пугали…

— Искать, чего ж еще, — слегка пожал толстяк плечами.

— А как? — не отставала бабка.

— Придумаю что-нибудь. Вьюношей не старше восемнадцати в городе не так уж и много, проверить каждого трудно, но можно. — Дханн задумчиво почесал голову и уточнил: — Лишь бы монахи ничего не заподозрили. Они, гады, любят под ногами путаться.

Знай упомянутые строкой выше гады о состоявшемся разговоре, их первой реакцией стала бы бешеная, ничем не контролируемая радость. Ибо исполнение повседневных священнических обязанностей никак не удовлетворяло адреналинового голода, сжигавшего обоих.

В данный момент Мозг стоял посреди улицы со скорбным видом, не зная, чем себя занять. Наставление гопников, работа по просьбе милиции с местными блатными, слежка за окончательно запуганными городскими ведающими занимали время и силы, но не приносили душевного спокойствия. Хотелось настоящего дела. Схваток с сильным и коварным врагом или хотя бы просто коварным… Да с демоном и тем поругаться нельзя! Приходится вести себя вежливо, общаться в рамках древнего этикета, ни в коем случае не давая повода написать кляузу начальству ссыльных святых братьев.

«Господь, подай мне знак, — думал один из опытнейших бойцов скита, безуспешно пытающийся примириться с новой должностью. — Раз уж ты меня сюда направил, значит, здесь мое место. Здесь я нужен. Только хотелось бы знать зачем? Нет, я не ропщу, Господи, тебе виднее, в смысле воля твоя. Только я ведь человек простой, мне бы инструкцию или там прямое ясное указание получить».

Чего у Господа не отнять, так это оперативности. Религии в данном вопросе проявляют редкостное единодушие.

— Простите, можно поговорить с вами о Боге?

Мозг сверху вниз оглядел обратившегося к нему с вопросом юношу, чувствуя, как в небытие исчезает хандра. Отутюженные брюки, рубашка с коротким рукавом, туфли, галстук и рюкзак за спиной, набитый угловатыми книжками, безошибочно определяли их владельца как представителя отряда «сектант вульгарус», в последнее время расплодившегося на просторах некогда православной страны. Из-за спины молодого энтузиаста боязливо выглядывала его спутница, еще не до конца утратившая инстинкт самосохранения. Одетый в джинсы и футболку монах широко улыбнулся:

— Нужно, сынок. Из каких будете?

— Мы представляем Общество Сторожевой Башни и хотели бы… — начал повторять заученную мантру активист, однако был бесцеремонно перебит:

— Иеговист, стало быть. И много вас здесь?

— Э-э-э… областное собрание насчитывает около ста членов.

— Стандарт, — прикинул вслух Мозг. — Стало быть, шесть старейшин и столько же помощников плюс десяток активных проповедников-пионеров. И где собираетесь? Вефиля же у вас вроде нет?

Вефилем называется управленческий центр Свидетелей Иеговы в регионе, нечто вроде местной штаб-квартиры. В России вроде бы есть только два — под Москвой и под Питером.

— В Доме культуры. Простите, откуда вы так хорошо знакомы с нашим устройством? Вы уже беседовали с кем-то из братьев?

— В общем, да, — неопределенно ответил монах. — Сталкивались.

— Меня зовут Андрей, — представился малец. — Извините, как к вам обращаться?

— Отец Николай, настоятель храма Александра Невского на Калининой улице. Слушай, пацак… — Мозг вслушался в последнюю фразу и уточнил: — Поцак. Вы во сколько на свои бесовские игрища собираетесь?

— Простите?

— Господь простит, — вздохнул добрый пастырь, провожая убегающего от греха подальше юношу заботливым взглядом. Девушка, страшная, но сообразительная, исчезла давно.