Толстый демон

Возвращение и доклад проверявшей крепость нового владения «комиссии» произвели фурор. Во-первых, никто не ожидал, что трое не самых слабых ведающих получат трепку от слуг мальчишки, и десятилетия не потратившего на обучение. Конечно, основные раны и Фахим и Кузьма получили от нежити, но все равно неожиданно. Во-вторых, вмешательство полукровки. Славомира при всей своей эксцентричности все-таки являлась дочерью главы Дома, и ее мнение иногда оказывало большое влияние. Не учитывать его в текущих раскладах было бы глупостью. И напоследок удивление вызвала реакция церковных властей.

Шурик стоял и слушал, как облаченный в черную рясу монах зачитывает с длинного свитка велеречивую кляузу:

– …мерзкие богохульники… несчастная девица… козни адские… христианам искушение… отродье сатанинское…

– Я ни хрена не понял из твоей речи, жрец. – Велусу надоело выслушивать бубнеж, бумага вспыхнула и осыпалась пеплом. – Чего вы хотите?

Священник абсолютно спокойно отряхнул руки:

– Нежить, служившая могущественному Ассомбаэлю, разгуливает на свободе. Насколько нам известно, отпустили ее твои слуги. Соглашение нарушено.

– Случайность, – отмахнулся от обвинения демон. – Как выпустили, так и обратно засунем. Чего еще?

– Мы требуем наказания виновных.

Велус злорадно оскалился. Шурик вздохнул и отключился от намечающегося спора, чтобы еще раз обдумать свое положение. Сейчас старейшина и монах будут ругаться, спорить насчет санкций провинившимся, требовать уничтожения опасной русалки со всем ее выводком… Кончится дело ничем, зато обе стороны продемонстрируют бдительность и готовность до конца отстаивать возглашаемые принципы. А вот как церковное требование отразится на нем, не совсем ясно.

Хорошие отношения с основным противником в Доме ценились и почитались признаком дипломатического таланта. Правда, у Велуса насчет дипломатии имелось свое, довольно нецензурное мнение, но остальные семьи не настолько прямолинейны. В поданном церковью иске никаких претензий к Ассомбаэлю не высказывалось, более того – его косвенным образом поблагодарили за то, что успокоил нежить и она за последний год никого не утопила. Зато насчет растормошивших русалку принятых было сказано много нехороших слов. Однако следует помнить также, что дханна и скиты воевали между собой не веками – тысячелетиями. Старшие поколения вполне могут с подозрением отнестись к молодому могущественному, пошедшему на слишком близкое, по их мнению, сотрудничество со старым врагом.

Поток холодной, несущей запахи крови и прелой листвы силы заставил Шурика вернуться в реальность. Монах ушел, старейшина и правнук остались наедине.

– Ты понимаешь, как сильно полукровка подгадила тебе своим вмешательством? – Велус оглядел удивленное лицо потомка и хмыкнул: – Не понимаешь.

Славомира действительно вела себя, с точки зрения дханна, странно. Влезла в испытание, причем уже после того, как оно фактически закончилось. Олег ведь подстрелил одного из принятых, верно? Конечно, в другой ситуации следовало бы всех вторгшихся в усадьбу поубивать, но от претендента на владение, да еще в глубине принадлежащих семье земель, многого не ждали. Всего лишь доказательств, что слуги существуют и добро охраняют.

По мнению Шурика, бабка могла влезть в драку исключительно из симпатии к Олегу. Только для Велуса желание защитить смертного, пусть и полезного смертного, – не аргумент. В его глазах люди – пыль, муравьи под ногами, лишь единицы из которых заслуживают внимания. Для него гибель Варварина от руки слуги дханна есть великая честь, придающая смысл нелепому короткому существованию.

И почему старейшина считает, что вмешательство Славомиры обернется вредом?

– Раз так, тянуть не станем. – Велус прошелся по комнате. Тяжелый как пещерный медведь и ловкий словно кошка. – Поединок состоится завтра. Проиграешь – лишишься владения!

Шурик вздрогнул и неверяще уставился на предка:

– Но, старейшина!

– Молчи! – осадил потомка демон. – Так надо. Шанс у тебя будет, я обещаю.

Объяснять причины своего решения он явно не собирался. Мол, сам догадайся, почему и как. В лицо Шурику подул легкий поток ветра, за спиной раздвинулись туго переплетенные ветви – его выпроваживали. Аудиенция подошла к концу.

Оставалось поклониться в пояс и уйти. Попробовать поговорить с отцом.

Ее предупреждали, что связь между принятой и принявшим, слугой и господином, ведомой и ведущим со временем окрепнет. Она получит силу и мощь, сможет чувствовать настроение и тревоги хозяина, ее тело перестанет быть хрупким и подверженным увяданию; Ассомбаэль взамен обретет устойчивость энергетики и беспрекословную верность добровольной рабы. Она примерно представляла себе, что с ней станет. Не знала только когда.