Толстый на кладбище дикарей

Тетя сидела на бревнышке с ниткой-иголкой и краем глаза наблюдала за Сашкиными раскопками. Лицо ее нехорошо вытягивалось, а иголка двигалась все резвее. Наконец она завязала узелок.

– Шмотки целы, говоришь?

– Угу, и продукты, – подтвердила Ленка, жуя сухарь. Тетя кивнула:

– Собирайтесь на экскурсию. Сашке новый спальник нужен, пенку купим большую, одну на всех. Спальники и остатки палатки возьмем с собой. Чтобы ничего не осталось.

Ленка удивленно перестала жевать:

– А если наше место в это время займут?

– Делай, что сказала! – Тетя скорчила такое лицо, с каким отчитывают пятилетних детей за разбитую чашку. Вроде и вина-то – смех, чего из-за чашки сердиться? Но оставлять дело безнаказанным непедагогично, поэтому надо обязательно сказать: «Нехорошо» и сделать строгое лицо. Вот такое же, как сейчас.

Ленка, глупая, купилась: запорхала вокруг «жигуля», скидывая в багажник все, что попадется под руку. Тонкий, конечно, тоже помогал, но… Тетя что-то подозревает – это факт. Не будем скромничать, скорее всего, она подозревает то же, что и сам Тонкий. Кому-то очень нужно, чтобы они отсюда убрались. Ночью, пока их не было, приходили не воры и не обычные хулиганы. Те и другие распатронили бы и одежду, и сумку с продуктами. Ну, может, не взяли бы, но распатронили бы точно, на то они и хулиганы. А тут покоцана палатка и спальники. То, без чего немыслимо существование дикаря. За продуктами можно съездить в город сто первый раз за неделю, одежда? Да много ли ее надо летом в Крыму? То-то же. А вот без палатки и спальников дикарю не жизнь. Не будешь же спать на голой земле под открытым небом? Еще палатка подпорчена так подло: не просто порезали, а унесли шесты! Тонкий все облазил, нет их в лагере, нету. Какая палатка без шестов? Колышки можно и деревянные выстругать, а вот шесты… М-да. Значит, кому-то надо, чтобы они отсюда убрались. И тетя, скорее всего, хочет ненадолго убраться, чтобы посмотреть, кому. Они ведь наверняка сюда придут. Если кого-то гонят с места, значит, это место нужно самим…

Тонкий понял, при чем здесь экскурсия. Что бы сделал на месте тети Музы нормальный человек? Стенал бы полчаса, потом собрал бы остатки вещей и уехал с этих негостеприимных гор, из этой негостеприимной деревни, и этой негостеприимной страны. Ну, может, недалеко уехал бы, а поискал себе другое место. Но только не тетя Муза. Она теперь ни за какие коврижки не покинет это место. Палатку порезали? Не беда, есть тент. Спальники? Сейчас оценим потери, что не починим, то купим. А этот гоминид саблезубый, который палатки режет, пусть только попробует вернуться! Тетя ему задаст! Надо уезжать отсюда, а потом вернуться и посмотреть: кто такой приедет и займет их место? Почему другое ему не подходит? Если это место ему нужно, отчего сам не подошел, а резал палатку? Поэтому тетя и придумала экскурсию в Керчь.

Предательская мысль о Федьке и Петрухе все-таки не шла из головы. Не желала уходить: сидела и гоняла чаи с наглым видом папиного начальника: «Знаю, что я вам надоел, знаю, что спать пора, только фиг вы меня прогоните!»

На всякий случай, Тонкий сбегал проверить свою бомбочку: разорвалась, весь вход в пещеру заляпан зеленкой. Нет, дрянь, мысль. Вредная и глупая. Федька не стал бы показывать им это место только затем, чтобы потом напакостить. Вот разыграть – да. Но путем уничтожения палатки людей не разыгрывают, это и девятилетнему пацану понятно. Значит, Федька отдельно, вандалы отдельно. Тетя права: кому-то это место очень нужно.

– Не копаемся, племянники! Музеи работают только до семи!

Сама тетя стояла у багажника и перекладывала нормально то, что скинула кое-как Ленка. Порезанный в лоскуты спальник не хотел влезать в чехол. Тонкий мучался-мучался, потом ему надоело. Под суровым взглядом тети Музы он запихнул покоцанный спальник на заднее сиденье вместо накидки. А что? Оригинально!..

– Ты еще топор под потолок подвесь, – хихикнула Ленка. – Для украшения. Или кость побольше найди в мусоре, чтобы всем было понятно: едут чокнутые неандертальцы, гаишникам не беспокоиться.

– Сама ты… – вяло огрызнулся Тонкий, да так и не придумал, кто именно Ленка сама. Он швырнул в багажник пустой чехол и занял плацкарту на своем рваном спальнике. А что? Ничего, мягко. Только синтепон отовсюду вылезает, ну да мало ли, кто как украшает машину? У дедушки Пети вон в «копейке» на заднем сиденье вообще козлиная шкура. Пахнет она как целый живой козел, даже два. Только сам дедушка давно к этому привык и не замечает. А Тонкий с Ленкой молчат из вежливости. Молчат и стараются с дедушкой Петей никуда не ездить. … А тут тепло, мягко и никакого запаха!