Тольтеки нового тысячелетия

Затем следует вспомнить Сирило, проводившего большую часть времени в горах. Иногда он, впрочем, наведывался в Мехико, куда ездил, чтобы продавать свои поделки. Из всех мужчин группы у него была самая внушительная комплекция, однако в действительности он вовсе не был жирным. Ему было около тридцати лет, и одевался он в полный наряд виррарика. Его индейский костюм был расшит богаче, чем у других — возможно, благодаря его бизнесу в столице. Без сомнения, в группе он был самым большим остряком и заставлял остальных отчаянно хохотать — и это при том, что каждый индеец виррарика был мастером пошутить. Позже мы обнаружили, что его роль имела огромное значение для отправления пейотных ритуалов. Сирило сопровождала его жена, молодая женщина, лет восемнадцати, необычайно красивая. Она была типичной индианкой, но могла бы успешно конкурировать с любой городской красавицей. Она также одевалась в одежды, которые могли бы считаться лучшими из нарядов виррарика. С ними был их шестимесячный ребенок, которого женщина всегда носила на спине, привязав платком и оставляя таким образом руки свободными для работы.

Там было также четверо детей, уже способных ходить, — их родителей мы никак не могли определить, потому что все взрослые с одинаковой теплотой заботились о них.

Наконец, был Томас, человек, которого мы считали самым загадочным из паломников. Выражение лица Томаса по большей части было серьезным и задумчивым, хотя иногда мы видели его и смеющимся. Кажется, он был очень дружен с Педро.

К нашему изумлению, мы обнаружили там также и владельца ресторана («босса») и нескольких его друзей-иностранцев — шумных, изображавших притворное, слащавое почтение к индейцам, но более занятых самими собой и своими пагубными привычками, нежели чем-либо еще. Просто не передать, как нам стало неприятно, потому что на мгновение мы почувствовали и себя незваными гостями. Однако, мы увидели, что индейцы виррарика вели себя так, как если бы этих людей вовсе не существовало. Они не казались смущенными их присутствием. Они попросту полностью их игнорировали, дружно делая вид, что не понимают по-испански, когда эти люди пытались заговорить с ними. К владельцу ресторана они относились достаточно уважительно, хотя тоже с некоторой долей холодности. (При случае Педро признался нам — они знали, что владелец просто грабил их при оплате труда, так как были осведомлены, по какой цене он перепродавал их поделки, но что они могли сделать? Ведь у них не было средств на покупку сырья.) Мы видели, что неуместное присутствие этих иностранцев не изменило хода церемонии, не помешало ей виррарика в совершенстве знали, как «держать их на расстоянии». Как оказалось, во время ночной фазы ритуала, продолжавшейся до самого утра, эти «любознательные наблюдатели», похоже, теряли интерес к происходящему и засыпали.

Было утро 30 мая. Мы не знали цели церемонии, на которую нас пригласили. Позже мы узнали от Педро, что это была церемония рождения Солнца: «Когда рождается новое Солнце, все обновляется, все становится новым, начинается снова, но уже будучи другим». Мы вышли из полуразрушенного дома в 6:45 утра и двинулись в сторону гор, по направлению к самому святому — после Хумун Куллуаби — для виррарика месту, священной вершине Ла Унарре. Виррарика Шли вереницей, в полной тишине. Их шаг был быстрым, легким и бесшумным. Вскоре Реаль де Минас остался позади, и дорога превратилась в каменистую тропинку, ведущую через зеленые луга (мы узнали позднее, что большую часть года в этих горах царит засуха). Висел густой туман, скрывающий горы, я резко очерченные силуэты паломников производили удивительное, фантастическое впечатление, словно воскрешая древние традиции и заставляя нас вспоминать о тысячах людей, которые столетиями шагали той же дорогой и стой же целью: «встретить и умилостивить силы, которые правят человеческой судьбой».