Тольтеки нового тысячелетия

Время шло, а Хикури так и не появлялся. Мы шли вперед, следуя по выбранному маршруту, и время от времени, глядя на друзей, я жестом спрашивал их: «Ну, что?». «Ничего», — отвечали они таким же жестом. Я начал подумывать о том, что после столь многочисленных посещений индейцами виррарика этого места, пейот здесь должен был бы давно истощиться… Я еще долго пытал себя такими грустным мыслями, но потом вспомнил, как ведут себя в таких случаях виррарика, и просто отбросил их. И буквально через несколько минут слева, в метре от себя, я обнаружил гигантский хикури! Я обернулся и увидел, что ближайший ко мне виррарика срезает кактус и решил, что кактус в форме оленя уже найден. Я двинулся дальше, не говоря ни слова. Прошло еще десять минут, но новых кактусов я так и не обнаружил. Я принялся напевать про себя старые песни о пейоте — мне стало все равно, найдем ли мы много хикури, или не найдем ни одного. Ведь мы в доме Тамаца, и его сила чувствуется повсюду, независимо от того, есть ли у нас кактусы или нет. И стоило мне успокоиться, как повсюду стали появляться кактусы! Попадались даже группы из трех кактусов. Я стал срезать их, предварительно прося у них прощения за то, что мне приходится прерывать их жизни, но они нужны моим друзьям виррарика для того, чтобы обратиться к Тамацу. Мне казалось, что они понимают меня. Я срезал их очень осторожно, стараясь оставить корень в земле, чтобы на этом месте впоследствии вырос новый хикури. Вскоре моя сумка наполнилась пейотом. Мои друзья тоже нашли немало кактусов, хотя и не всем везло. Один из них нашел всего два или три. «Не отчаивайся», — сказал я ему, «количество тут не играет никакой роли.» Я оглянулся на виррарика — большинство из них набили свои сумки почти доверху. «Боже мой! Как им это удается?»

Мой друг Тайяу отправился в это паломничество со своей молодой женой Алисой и их маленьким сыном, которого Алиса обычно носила на груди или на спине. Она принимала участие в охоте наравне со всеми и собрала немало кактусов. Да, несомненно, большинство индейцев бывало в этих местах с детства, и разумеется, они не стремились к обретению бессмысленных галлюцинаций, как это свойственно горожанам, употребляющим галлюциногенные растения. Благодаря тому, что индейцы принимают пейот только в ходе ритуала, и немалое время уходит на подготовку к его проведению, мир для них не исчезает в облаке дурмана, хотя они и видят его несколько иначе, чем мы.

Человек, притягивающий пейот Моя сумка с кактусами не шла ни в какое сравнение с огромным рюкзаком на спине Антонио, битком набитым пейотом. Я решил следовать за ним, чтобы понять, как это индейцам удается находить хикури так быстро и в таких количествах. Куда бы Антонио ни пошел, везде его поджидал Хикури! Складывалось впечатление, что он выходил ему навстречу!

— Эй, Антонио, как это тебе удается найти столько Хикури?

— Да его тут полно, просто нужно приглядеться получше!

— Приглядеться? — я подошел к нему поближе и осмотрелся — ничего!

— Ну, в чем дело, почему ты не хочешь срезать вот эти? — удивленно спросил Антонио, остановись рядом.

— Какие это?

— Да вот, справа!

Я пристально посмотрел на землю, куда он указывал.

— Где-где?

Антонио подошел поближе и показал на место, при мерно в сорока сантиметрах от моей ступни.

— Да вот!

Я был просто потрясен.

— Да я уже раза четыре тут искал, и ничего не нашел!

— Ну, это бывает. Ладно, срезай их!

Следуя за Антонио, вокруг которого, словно из-под земли появлялись все новые и новые кактусы, я быстро наполнил хикури свою сумку, и помог самому Антонио набрать второй мешок.

Решив, что этого достаточно, маракаме направился к огромному дереву, со стволом толщиной как ствол пальмы и большими желтыми листьями, окружавшими его вершину, как венчик цветка. Тут уже собрались несколько охотников, развесив свои сумки на ветвях дерева. Прозвучали рожки, и к нам подошли остальные паломники.

Час матевамес

Когда все собрались вместе, из нескольких расстеленных на земле платков был сооружен алтарь. На него водрузили оленьи рога, вязаные картины с изображением паломничества, маис и много кактусов. Каждый из нас зажег по свече, а маракаме и уруквакаме принялись читать молитвы, которым мы внимали с должным благоговением. Прикасаясь к приношениям, а потом и к нам, орлиными перьями своего мувиери, Антонио благословлял нас всех. Он заговорил каким-то странным речитативом, похожим скорее на песню, чем на обычную речь виррарика.

Пока Антонио умолял Силы, населявшие Хумун Куллуаби, о снисхождении, некоторые виррарика начали очищать пейот и нарезать его на мелкие кусочки. Настал звездный час матевамес.