Том 1

Мы видели, что организация властей в английской конституции покоится исключительно на страхе. Этот страх ещё больше проявляется в правилах, согласно которым осуществляются законодательные функции, в так называемых Standing Orders^{190}. Всякий законопроект должен читаться в каждой из обеих палат три раза через известный промежуток времени; после второго чтения он передаётся комитету, который просматривает его по отдельным статьям; в более важных случаях «палата преобразуется в комитет всей палаты» для обсуждения проекта и назначает докладчика, который по окончании обсуждения с большой торжественностью представляет доклад о результатах обсуждения той же самой палате, которая обсуждала этот проект. Кстати, разве это не прекраснейший пример «трансцендентности внутри имманентности и имманентности внутри трансцендентности», какого только мог бы пожелать какой-нибудь гегельянец? «Знание палаты общин о комитете есть знание комитета о самом себе», и докладчик есть «абсолютная личность посредника, в которой оба они идентичны». Таким образом, всякий законопроект обсуждается восемь раз, прежде чем он может получить королевскую санкцию. В основе всей этой смехотворной процедуры лежит, конечно, опять-таки страх перед людским мнением. Приходят к убеждению, что прогресс составляет сущность человечества, но похватает смелости открыто прокламировать этот прогресс; издают законы, которые должны иметь абсолютную силу, которые, следовательно, ставят границы прогрессу, а оставленным за собою правом изменять законы опять впускают через заднюю дверь только что отвергнутый прогресс. Лишь бы не слишком быстро, не слишком поспешно! Прогресс революционен, опасен и поэтому, по крайней мере, его должен сдерживать сильный тормоз; раньше чем решиться на его признание, нужно восемь раз обдумать дело. Но этот страх, сам по себе ничтожный и только доказывающий, что люди, которыми он владеет, — не настоящие, не свободные люди, должен непременно приводить к ошибкам также и в их мероприятиях. Вместо того, чтобы обеспечить более полное обсуждение проектов, производится повторное чтение их, что на практике является совершенно излишней и пустой формальностью. Главное обсуждение концентрируется обычно на первом или втором чтении, временами также на дебатах в комитете, смотря по тому, как это удобнее оппозиции. Но вся несостоятельность повторных дебатов обнаруживается, если принять во внимание, что судьба каждого проекта решена уже заранее, а где она не решена, там в дебатах обсуждается не какой-либо специальный проект, а вопрос о существовании того или иного правительства. Результат всего этого восемь раз повторенного фарса заключается, таким образом, вовсе не в более спокойном обсуждении в самой палате, а в чём-то совсем ином, вовсе не входившем в намерения тех, кто ввёл этот фарс. Длительность обсуждений даёт общественному мнению время составить себе суждение о предложенном мероприятии и в случае надобности выступить против него, пользуясь митингами и петициями, и часто — как в прошлом году в связи с биллем сэра Джемса Грехема о воспитании — с успехом. Но это, как уже было сказано, не есть первоначальная цель и могло бы быть достигнуто гораздо проще.

Раз идёт речь о Standing Orders, мы можем упомянуть ещё о некоторых пунктах, в которых сказываются страх, пронизывающий английскую конституцию, и исконный корпоративный характер палаты общин. Дебаты палаты общин не публичны; присутствие на заседаниях есть привилегия, получаемая обычно лишь по письменному распоряжению какого-нибудь депутата. Во время голосования галереи очищаются; несмотря на эту смехотворную, игру в секреты, против отмены которой палата всегда горячо возражала, имена членов, голосующих за или против, красуются на следующий день во всех газетах. Радикальные депутаты никогда не могли добиться печатания подлинных протоколов, — не далее как две недели назад провалилось подобное предложение; вследствие этого за содержание появляющихся в газетах парламентских отчётов несёт ответственность только издатель; он может быть привлечён к ответу за опубликование клеветнических утверждений всяким, кто почувствует себя оскорблённым словами какого-нибудь члена парламента, — по закону также и правительством, — между тем как истинный виновник клеветы защищён своей парламентской привилегией от всякого преследования. Этот и масса других пунктов в Standing Orders показывают исключительно антинародный характер реформированного парламента, а упорство, с которым палата общин держится за эти обычаи, показывает достаточно ясно, что у неё нет никакого желания превратиться из привилегированной корпорации в собрание народных представителей.