Том 1

Домик стоял в окружении молодого сада. Ставни были закрыты, в щели сочился неяркий свет. Таисия постучала в дверь небольшой пристройки. Вышла Чикильдина в длинном платье с высоким стоячим воротником. В этом наглухо закрытом на груди платье, с гладко причесанной косой, подобранной сзади в круглый во всю голову моток, она показалась Таисии и выше ростом и стройнее.

— Таиса? Да ты в этой одежде… настоящая казачка, — приветливо говорила Чикильдина. — Я даже не узнала тебя. Думала, какая бригадирша ко мне залетела. Видишь, как хорошо сидит на тебе и эта казачья кофта, и платок. Ну заходи, заходи!

Комната была освещена электрической лампочкой величиной в гусиное яйцо. Таисия увидела висевшую у дверей шинель с погонами и шапку-кубанку с малиновым верхом. Тут же была поставлена «на попа» лохматая, как медведь, бурка.

— Так ты как же ко мне забрела? — спросила Чикильдина. — Проездом или специально?

— Не проездом, а прямо к тебе. Решила ехать в Садовый.

— Ну вот и хорошо. А я почему-то думала, что ты уедешь от нас. Да ты раздевайся, чего стоишь? Я сейчас принесу зеркало.

Она прошла в соседнюю комнату. Таисия сняла платок, кофту и, оправляя на груди и по бокам тесное платье, все время посматривала на шинель и на бурку, «Кто это у нее гостит?» — подумала она, когда Чикильдина принесла зеркало. Таисия причесывала волосы, нагибаясь к стоявшему на столе зеркалу, а Чикильдина снова ушла в другую комнату и, вернувшись, сказала:

— Там у меня гость. Знакомый офицер приехал с фронта. Пойдем, познакомлю.

— Ольга, я не пойду, — сказала Таисия. — На мне такое платье. Я не думала.

— Ну вот уже и застеснялась. Он человек простой. Да и к тому же скоро уедет. Иди, иди, не бойся, — и Чикильдина открыла дверь.

За столом сидел военный. Оттого ли, что в чистенькой, недавно побеленной комнате было много света, или оттого, что на столе лежала белая накрахмаленная скатерть, лицо военного, его глаза, зачесанный назад чуб показались Таисии слишком черными. Даже раковины ушей были покрыты матовой смуглостью. «Черкес или цыган», — подумала Таисия, остановившись у порога. А офицер встал, звякнул шпорами и наклонил голову. Защитного цвета китель, наглухо застегнутый блестящими пуговицами, синие с красными лампасами галифе, погоны на широких плечах придавали его коренастой фигуре необыкновенную стройность.

— Знакомьтесь, это моя сестренка Таисия, — сказала Чикильдина, улыбаясь то офицеру, то Таисии, и эта улыбка как бы говорила: «Ну что, как этот офицер — красив собой?»

Звякнули шпоры, и офицер, подходя к Таисии и подавая руку, сказал:

— Семен Матюхин! Рад, очень рад познакомиться. Только сразу же прошу прощения: время моего пребывания в этом гостеприимном доме на исходе.

— Вы, случаем, не черкес? — краснея, спросила Таисия.

— Нет, нет. А что, разве похож? — Матюхин улыбнулся, показывая белые, один к одному посаженные зубы.

— Вы такой смуглый, — выручила сестра. — Вот Таисия и сказала.

— Ах, вот оно что! Это я на фронте почернел, от порохового дыма, — смеясь и блестя зубами, говорил Матюхин.

Шпоры опять чуть слышно звякнули. Матюхин прошелся по комнате и остановился у стола. Глядя на Матюхина, Таисия подумала: «Завлекать пришел чужих жен». Когда Матюхин подошел к Чикильдиной и спросил, скоро ли приедет машина, на короткое время повернувшись спиной к Таисии, у нее тревожно забилось сердце. «Боже мой, как он похож на моего Андрея», — подумала она.

— Вы не летчик? — спросила Таисия, думая о муже.

— К сожалению, кавалерист.

— Почему ж «к сожалению»? — спросила Чикильдина. — Вы же казак, а конь для казака дороже всего.

— Теоретически это, возможно, и так, — сказал Матюхин. — Что же касается моих вкусов, то я уважаю не коня, а машину. Если же говорить об авиации, то воздушная кавалерия у многих казаков вызывает законную зависть. Да и профессия военного летчика куда интереснее. Так что, любезные казачки, именно к сожалению, я не летчик.

— Я спросила вас не поэтому, — заговорила Таисия. — У меня муж летчик.

— И казак?

— Казак.

— Вот видите, Ольга Алексеевна, вот это уже современный конник.

— Однако вы служите и в «несовременной» коннице, — сказала Чикильдина. — И по лицу вашему вижу — довольны.

— И служу, и доволен. Иду дорогой вашего брата.

— Ну, брата хлебом не корми, только дай ему коня с седлом, — радостно смеясь, сказала Чикильдина. — Кто-кто, а я Кондрата знаю. Вот еще не хватает там у вас моего отца. Этот спит и лошадей во сне видит.

— Есть у нас и такие, — сказал Матюхин, любуясь смеющимся лицом Чикильдиной. — Однако мне пора. Куда это запропастился ваш шофер?

— Куда вы спешите? Зинуша никогда не опоздает.

— Что передать брату?

— Привет. И еще: пусть заедет повидаться с родителями. Он же будет ездить по станицам?

— Нет, в станицах придется сидеть нам, вот таким майорам, как я. Но думаю, что и генерал не усидит на месте.

— А кто приедет в наш район? — опустив голову, спросила Чикильдина.

— Еще ничего не знаю.

— Приезжайте вы, — сказала она и поспешно добавила: — Мы вам поможем формировать полк. Казаки у нас чудесные.