Том 1

Мы плывем на лодке через Янцзы —
                                                  Голубую реку,
я, переводчик
                     и еще три человека.
Мы плывем на тот берег — в Учан
                                              из Ханькоу.
А река!
          Какая река!
                            Я еще не видел такого!
Дождь моросит над Янцзы,
                                     по воде — маленькие кружки.
До правого берега — плыть и плыть, а левый
                                                             еле виден из-под руки.
Под мокрыми, черными парусами
                                              вниз, к Нанкину, уходят джонки —
жаровня шипит,
                      кто-то поет,
                                      женщина кормит ребенка;
бочонки с вяленой рыбой,
                                     дрова,
                                             в желтых циновках рис,
капуста, наваленная до бортов, —
                                              все проплывает вниз.
А навстречу идет пароход с баржами,
                                                     зелеными от солдат,
на корме, в чехле, — полковое знамя,
                                                    и часовые стоят.
Наверно, в верховья плывут, к Чунцину,
                                                        где еще Чан Кай-ши;
спешат, чтоб землю отдать крестьянам.
                                                       Счастья желаем им от души!
Большая река,
                    большая страна,
                                           большой народ —
можно о многом передумать,
                                         пока лодка реку переплывет.
Я этого вот человека люблю,
                                       сидящего рядом в лодке, —
зеленый ватник,
                      красная звездочка,
                                                как на наших пилотках.
Он окунает руку в Янцзы
                                   и там забывает ее надолго…
Наверно, и я бы вот так задумался,
                                                 плыви мы через Волгу.
Он вполголоса тянет какую-то песню,
                                                      широкую, как плес, —
может быть, их «Дубинушку»
                                        или «Есть на Волге утес»?
Потом с усталым вниманьем
                                        поворачивается ко мне,
но глаза его далеко отсюда —
                                         где-то там, на войне.
Он вспомнил о ней,
                           глядя вслед плывущим
                                                           к Чунцину солдатам.
А ему вот надо ездить со мной,
                                           быть моим провожатым:
говорить,
             объяснять,
                            отвечать на вопросы:
                                                       — Как то у вас?
                                                                         Как это у вас? —
И немножко досадно,
                              и интересно,
                                                и — приказ есть приказ.
Я этого человека люблю
                                   и, мне кажется, понимаю,
хотя не бывал у него дома
                                      и его языка не знаю.
Но мы с ним оба — политработники,
                                                  привыкли к схожим вещам.
Знаем, что такое — субботник,
                                           митинг,
                                                     разговор по душам,
знаем, что такое —
                          когда
                                  солдат не пообедал,
Знаем, что такое беда
                                 и что такое — победа;
приходилось обоим и отступать,
                                             и наступать,
                                                             и писать листовки,
и хоть это не главное
                              в нашей работе, —
                                                      самим брать в руки винтовки.
Переводчик нам переводит слова,
                                                но это техника дела,
а вообще-то
                  мы понимаем друг друга,
                                                     мой товарищ из политотдела.
Понимаем, где черное,
                                где белое,
                                               кто враги,
                                                             кто друзья.
Плывем по Янцзы,
                         и я понимаю:
                                            это Волга твоя.
Эти рыбаки в синих робах,
                                      наваливающиеся на руль,
этот парус на старой джонке,
                                         дырявый от пуль,
бурлаки в соломенных шляпах,
                                            бредущие с бечевой,
вода за кормой,
                      чайки в небе,
                                         солнце над головой,
дымок над жаровней,
                             далекая песня,
                                                 ребенка кормящая женщина —
все это твоя милая родина,
                                     твоя Полтавщина
                                                              или Смоленщина.
Вот и я зачерпнул воды из Янцзы,
                                                она синяя-синяя.
Я все время расспрашиваю,
                                       хочешь —
                                                    ты расспроси меня.
Большое дело —
                        вера друг в друга!
                                                 На том и стоим:
я — с тобой,
               мы — с вами;
                                мой народ — с твоим.
Вот и берег холмистый правый,
                                           как мы быстро доплыли!
Недаром целую переправу
                                     молча проговорили.
Чалку ловит старый крестьянин
                                              из любезности,
                                                                  просто прохожий.
Не правда ль,
                   все добрые старики
                                               друг на друга чем-то похожи?
Я ваш разговор
                      читаю по жестам:
                                                он глядит на меня, сюда,
и спрашивает тебя: «Советский?» —
                                                   И ты отвечаешь: «Да».
Он приветливо,
                      медленно собирает
                                                 все морщинки лица…
Хорошая у него улыбка!
                                  Как у моего отца.

1954