Том 1-2 Сага о Форсайтах. Книга 1

Около дощатых балаганов толпился народ, и Суизин счел своим долгом взять девушек под руки. «Как клерк из лондонского предместья на воскресной прогулке!» — подумал он. Но девушки не заметили его раздражения. Они смеялись и щебетали, и казалось, что в этой толчее любой звук, любое зрелище от души им нравится. Суизин иронически поглядывал на девушек: их возбужденные голоса и восторженное воркование казались ему вульгарными. В толпе он незаметно отнял свою руку у Маргит, но только он подумал, что избавился от нее, как непрошеная рука опять ухватилась за него. Он попытался еще раз, и снова Маргит, веселая и спокойная, повисла на его руке. На этот раз он, отнесся к своей неудаче иронически. Но когда Рози льнула к нему, близость ее разгоряченной щеки, улыбающиеся губы и загадочное мерцание ее серых глаз наполняли желанием все его существо. Ему пришлось стоять около девушек, пока они говорили на непонятном языке с цыганкой, чьи космы и костлявые руки возбуждали у него законное отвращение. «Глупости!» проворчал он, когда Рози протянула цыганке ладонь. Старуха что-то пробормотала и бросила на него злобный взгляд. Рози вдруг отдернула руку и перекрестилась. «Глупости!» — снова подумал Суизин и, подхватив девушек под руки, поспешно увлек их прочь.

— Что сказала эта старая карга? — спросил он. Рози только покачала головой. — Неужели вы им верите?

Глаза Рози наполнились слезами.

— Цыганки очень мудрые, — прошептала она.

— Ну, ну… Что же она вам сказала?

Рози быстро оглянулась вокруг и скользнула в толпу. После недолгих поисков они нашли ее, но Суизин был испуган и ворчал:

— Вы не должны убегать, это неприлично.

На возвышении посреди круглой площадки играл военный оркестр. За привилегию попасть в этот волшебный круг Суизин уплатил три кроны, но выбрал, разумеется, лучшие места. Кроме того, он заказал вина и, разливая его по бокалам, уголком глаза наблюдал за Рози. В этой грубой, шумной толпе исчезла его вчерашняя покровительственная нежность. В конце концов каждый за себя! У Рози порозовели щеки, она смеялась и забавно надувала губы. Неожиданно она отставила бокал.

— Благодарю вас, — сказала она. — Больше не надо.

Маргит, чьи прелестные губы беспрестанно улыбались, воскликнула: «Lieber Gott![285]. Разве это не чудесно — жить?» На этот вопрос Суизин не считал нужным отвечать. Оркестр заиграл вальс. «Сейчас будут танцевать! Lieber Gott! Фонарики — что за прелесть!» Под деревьями, словно рой светлячков, перемигивались фонари. Толпа гудела, как гигантский улей. Перед ними появлялись и исчезали лица гуляющих, и Рози стояла и смотрела на них, как зачарованная, словно это доставляло ей огромное удовольствие.

Вокруг оркестра закружились пары. Рози стала покачивать головой в такт музыке.

— О Маргит! — прошептала она.

На лице Суизина появилось выражение важности и недовольства. Какой-то мужчина, приподняв шляпу, предложил руку Маргит. Оглянувшись через плечо, она успокоила Суизина:

— Это друг.

Суизин смотрел на Рози — глаза у нее блестели, губы дрожали. Он протянул через стол руку и дотронулся до ее пальцев. Она бросила на него взгляд: призыв, укор, нежность — все было в этом взгляде. Чего она хотела от него? Чтобы он пошел танцевать? Не хочет ли она сама замешаться в толпу этого сброда? Не желает ли, чтобы он выставил себя напоказ в этой орущей толпе? Рядом чей-то голос произнес: «Добрый вечер!» Перед ними в наглухо застегнутом черном сюртуке стоял Кастелиц.

— Вы не танцуете, Rozsi Kisaszony (мисс Рози)? В таком случае окажите мне честь, — и он подал ей руку.

Суизин не смотрел на них. Уходя с Кастелицем, Рози бросила на него взгляд, который говорил яснее слов: «А вы?» Вместо ответа Суизин отвел глаза, а когда опять посмотрел в ее сторону, Рози уже не было. Он заплатил по счету и стал пробираться через толпу. Глубоко дыша и разрумянившись, Рози в танце приближалась к нему, как бы пытаясь его остановить. Суизину даже показалось, что на глазах у нее были слезы. Потом он снова потерял ее из виду. Бросить его в первую же минуту, как только они остались наедине, и ради кого? Ради этого выскочки с маленькой головой и бегающими глазами! Это уж слишком! Вдруг он подумал, что Рози осталась одна с Кастелицем, одна ночью и так далеко от дома.

«А мне-то какое дело? — думал Суизин, проталкиваясь через толпу. — Так мне и надо, нечего путаться с такими людьми». Он ушел с карнавала, но с каждым шагом все сильнее разжигал свое негодование, все яснее представлял себе ее измену и все больше ревновал ее. «Барон, а нищий», — думал он.

Неожиданно рядом с ним откуда-то появился Болешске. Суизин все понял, с первого взгляда. Опять пьян! Это была последняя капля.

К несчастью, Болешске узнал его. Он был сильно взволнован:

— Где они? Где мои дочери? — начал он. Суизин хотел пройти мимо, но Болешске схватил его за руку. — Послушай, брат! — сказал он. — Вести с моей родины! Послезавтра…

— Оставьте меня в покое! — прорычал Суизин и вырвал руку.