Том 1

тогда только имеет цену в глазах людей благомыслящих, когда и проч. Видите ли: для оценки достоинства или добродетельного поступка автор не находит достаточным суда окружающих, всех, целого общества: чуть кто сделал добродетельный поступок, сейчас нужно посылать за какими-то благомыслящими людьми. Хорошо также и последующее правило (там же): В секретах, тайнах семейных, в ошибках и недоразумениях супружеских никогда не должно избирать посредников, а тем более и делать свои домашние неудовольствия, беспорядки и расстройства гласными. Вот еще прекрасная страница 27: Как бы ни были хороши слуги, ни в каком случае нельзя допускать их до фамильярности с собою – это их испортит. Равным образом те, которые имеют привычку грубо обращаться с людьми своими, могут только вооружить их против себя. Ничто столько не уменьшает в людях доверия, преданности и верности, как обращение постоянно грубое, дерзкое, насмешливое: надобно помнить, что у каждого есть свое самолюбие.

Почем знать? Может быть, какой-нибудь благомыслящий супруг, женившийся на бедной девушке и находивший, в простоте души своей, весьма естественным время от времени напоминать ей об этом, прочтя в этих строках о себе, призадумается, а может быть, благодаря просвещению, и поверит печатной книге. То же может случиться и с барином, позволяющим себе дерзкое и грубое обхождение со слугами. Итак, от книжки г-на Соколова вреда нет, а польза может быть.

Взыскательный читатель скажет, пожалуй, что он желал бы от автора взгляда более верного или… как бы это сказать?.. ну хоть более умного на науку общежития, системы более общежительной, нежели это разделение, по примеру поваренных книг, на главы о горячих, о жарких, о соусах, обхождении со слугами и т. п. Справедливо ли такое требование? Требуйте от автора исполнения того, что он предлагает, в возможном для него, а не для другого, масштабе. Вам дают смешной и грубый водевиль, а вы требуете умной и тонкой комедии: довольствуйтесь тем, что могут дать. В заключение скажем, что мы распространились так по поводу «Светского человека» не потому, чтоб книга г-на Соколова стоила длинного трактата, но потому, что так называемая светскость – предмет слишком живой и щекотливый: ведь все мы помешаны на светскости!

1 стиль – это человек (фр.)

[Калинина Н. В.] Примечания к тексту «Светский человек…» // Гончаров И. А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. СПб.: «Наука», 1997. Т. 1. С. 797-799. СВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК, ИЛИ РУКОВОДСТВО К ПОЗНАНИЮ ПРАВИЛ ОБЩЕЖИТИЯ, составленное Д. И. Соколовым. СПб., 1847

(С. 494)

Автограф неизвестен.

Впервые опубликовано: С. 1847. № 5. Отд. III. С. 54-61, без подписи (ценз. разр. – 30 апр. 1847 г.).

В собрание сочинений включается впервые.

Печатается по тексту первой публикации, единственному источнику текста.

Принадлежность фельетона-рецензии Гончарову была установлена на основании надписи Л. Н. Майкова на экземпляре «Современника», хранившемся в Императорской Публичной библиотеке и ныне утраченном. В картотеке В. И. Саитова, находящейся в Рукописном отделе Института русской литературы РАН, А. Д. Алексеевым были обнаружены следующие сведения о нем: «Гончаров И. А. (автор обозначен рукою Л. Н. Майкова на экз. И‹мператорской› П‹убличной› б‹иблиотеки›). Рец‹ензия› на книгу: Светский человек, или Руководство к познанию правил общежития, составл‹енное› Д. И.1 Соколовым. СПб., 1847. Соврем‹енник›, 1847, т. 3, отд. III, 54-61. Без подписи». Это позволило исследователю включить фельетон в число канонических текстов Гончарова: «Мая 6. Вышел из печати N° 5 “Современника” (ц. р. – 30 апреля), в котором в отделе III («Русская литература», стр. 54-61) опубликована (без подписи) выдержанная в ироническом тоне рецензия Гончарова на книгу “Светский человек, или Руководство к познанию правил общежития, составленное Д. И. Соколовым” (СПб., 1847) (ЦГИАЛ, ф. 777, оп. 27, № 279, л. 34)» (см.: Летопись. С. 28-29).

Косвенным подтверждением атрибуции фельетона служит также факт наличия рукописи «Светского человека…» в бумагах Гончарова, отмеченный Ю. Г. Оксманом: «Книжка эта, имевшая большой успех и выдержавшая несколько изданий, в рукописи найдена была после смерти автора “Обыкновенной истории” среди его деловых бумаг, писем и черновых тетрадей» (Оксман. С. 29-30).2

К концу 1840-х гг., т. е. ко времени появления рецензии Гончарова, жанр библиографического фельетона, возникший в 1830-х гг., вполне утвердился в своих основных стилистических чертах, прочно обосновавшись на страницах русской прессы. Наиболее распространенными приемами, выработанными предшественниками писателя, были преувеличенное восхваление рецензируемой книги, мнимое согласие с вздорными суждениями, содержащимися в ней, иронический пересказ содержания, акцентирующий нелепости сюжета и стиля, переосмысляющее цитирование.3

797