Том 1

Многих вопросов коснулся съезд на своих заседаниях, но главный вопрос, вокруг которого вращались все остальные вопросы, — это был вопрос о современном моменте. Современный момент демократической революции и классовые задачи пролетариата — вот вопрос, в котором, как в узле, сплелись все наши тактические разногласия.

В городе обостряется кризис, говорили большевики, в деревне усиливается голод, правительство разлагается до основания, возмущение же народа усиливается с каждым днем, — следовательно, революция не только не падает, а наоборот, с каждым днем нарастает и готовится к новому наступлению. Отсюда задача — содействовать нарастающей революции, довести ее до конца и увенчать ее самодержавием народа (см. резолюцию большевиков “Современный момент…”).

Почти то же самое говорили меньшевики.

Но как довести до конца нынешнюю революцию, какие условия для этого необходимы?

По мнению большевиков, довести нынешнюю революцию до конца и увенчать ее самодержавием народа можно только в том случае, если во главе этой революции станут сознательные рабочие, если руководство революцией будет сосредоточено в руках социалистического пролетариата, а не буржуазных демократов. “Довести до конца демократическую революцию, — говорили большевики, — в состоянии только пролетариат при том условии, что он… поведет за собой массу крестьянства, придавая политическую сознательность его стихийной борьбе…” В противном случае пролетариат вынужден будет отказаться от роли “вождя народной революции” и окажется “в хвосте либерально-монархической буржуазии”, которая никогда не будет стремиться к доведению революции до конца (см. резолюцию “Классовые задачи пролетариата…”). Конечно, наша революция — революция буржуазная, и в этом отношении она напоминает великую французскую революцию, плодами которой воспользовалась буржуазия. Но ясно и то, что между этими двумя революциями велико и различие. Во время французской революции не было того крупного машинного производства, которое мы видим сегодня у нас, и классовые противоречия не определились так резко, как у нас, поэтому там пролетариат был слаб, здесь же он сильнее и сплоченнее. Следует также учесть, что там пролетариат не имел своей собственной партии, здесь же он имеет собственную партию с собственной программой и тактикой. Не удивительно, что французскую революцию возглавляли буржуазные демократы, а рабочие плелись в хвосте этих господ, “рабочие боролись, а буржуа приобретали власть”. С другой стороны, вполне понятно и то, что пролетариат России не довольствуется тем, чтобы плестись в хвосте либералов, что он выступает в качестве гегемона революции и зовет под свое знамя всех “угнетенных и обездоленных”. Вот в чем преимущество нашей революции перед великой французской революцией, и вот почему мы думаем, что наша революция может быть доведена до конца и может завершиться самодержавием народа. Необходимо только сознательно содействовать гегемонии пролетариата и сплачивать вокруг него борющийся народ, чтобы тем самым сделать возможным доведение нынешней революции до конца. А доведение революции до конца необходимо для того, чтобы плодами этой революции воспользовалась не одна только буржуазия, чтобы рабочий класс, помимо политической свободы, добился восьмичасового рабочего дня, облегчения условий труда, полностью осуществил свою программу-минимум и, таким образом, пробил путь к социализму. Поэтому тот, кто защищает интересы пролетариата, кто не хочет, чтобы пролетариат превратился в охвостье буржуазии и таскал для нее каштаны из огня, кто борется за то, чтобы пролетариат превратился в самостоятельную силу и использовал в своих целях нынешнюю революцию, — тот должен открыто осудить гегемонию буржуазных демократов, тот должен крепить почву для гегемонии социалистического пролетариата в нынешней революции.

Так рассуждали большевики.