Том 1

— А мы вместе давай держаться, — перебил ее Антон, задорно блеснув глазами. — Зачем тебе на мелководье сидеть да небо коптить! Я ж твой норов вот как знаю...

Нюша с удивлением покосилась на парня. И что он за человек? Веселый и разбитной Антон, со всеми запанибрата, в работе удачлив и спор, начальство его ценит и уважает, с ней Антон предупредителен, заботлив, ни на что не сердится и балует ее подарками. На днях привез Нюшке из города комбинезон со множеством кармашков и пряжек и упросил ее садиться за руль только в этом костюме.

— Так я на тебя надеюсь, — продолжал Антон. — Не задерживай, принимай машину. Эта не подведет... — Он оценивающим взглядом окинул Нюшкину фигуру в новеньком синем комбинезоне и улыбнулся. — А ничего, приметная стала. Словно с картинки сошла...

— Ладно тебе, — вспыхнув, отмахнулась Нюша.

Она осмотрела трактор и осталась им вполне довольна.

— А все же, откуда он у тебя?

— Северьянов на нем работал... Помнишь, пожилой такой. Не приглянулась ему наша молодежная бригада, к старичкам ушел. Вот трактор и освободился.

Нюша запустила мотор и ввела трактор в борозду.

— Желаю успехов! Что случится — зови меня, не стесняйся! — крикнул ей вслед Антон и, забравшись на «Фордзон», погнал его к полевому стану.

С новой машиной дело пошло куда лучше. Она легко тянула трехлемешный плуг, работала без остановок, и вспаханной земли на Малой гриве с каждым днем становилось все больше и больше.

Нюша радовалась. Вот она и добилась своего! Самостоятельно ведет норовистую машину... Она ощущала, как, содрогаясь и завывая, трактор ползет по косогору, как, убыстрив ход, спускается в низину, врезаясь плугами в податливую, полную соков, весеннюю землю.

Было что-то непередаваемо упоительное в том, что машина чувствовала каждое движение ее рук, шла ровно и прямо, точно держась борозды, оставляя глубокий след широких клыкастых колес.

Нередко от радости Нюша начинала петь. То была песня без слов, как обычно поет табунщик в степи или пастух на пастбище — песня о земле и ветре, о солнце.

Поглядывая на Нюшу, Таня невольно улыбалась. Ей тоже было хорошо в поле — сиди себе на железном высоком сиденье, посматривай изредка на плуги да слушай, как поют над головой невидимые жаворонки и снуют над пашней стаи хлопотливых грачей и галок.

— О чем ты горланишь целое утро? — спрашивала Таня подругу, когда та останавливала трактор.

— А так... что в голову взбредет, — отвечала Нюша. — И ты пой... С песней время быстрее идет.

Полевая страда целиком захватила девчат. Домой ходить было некогда, и они ночевали в вагончике-общежитии или прямо в поле, около трактора, заранее натаскав из омета соломы.

День у девчат получался долгий-предолгий. Вставала Нюша чуть свет, когда парни еще сладко спали, осматривала трактор, заправляла его водой, горючим и, разбудив подругу, выезжала на Малую гриву. Работали они без передышки до полудня. Когда же наступало время обеда, Нюшка отправляла Таню в полевой стан за едой, а сама принималась осматривать трактор, подтягивала крепления, смазывала узлы, протирала тряпочкой мотор.

Возвращаясь с обедом, подруга неизменно заставала Нюшу у машины.

— И что ты ее вылизываешь, как корова теленка! — смеялась она. — Так и белого света не увидишь.

— А ты разве не знаешь, что машина любит смазку да ласку! — отшучивалась Нюша и спрашивала, что происходит в полевом стане.

— Там Доску почета завели. Каждый день выработку записывают, — сообщила однажды Таня. — На первом месте Антон идет... две нормы у него. А ты с четвертого места на третье передвинулась.

— Это правда?

— Вечером сама увидишь... Не зря, видно, Антон напророчил — быть тебе ударницей.

Нюша поторапливала Таню с обедом, заводила трактор и заканчивала работу поздно вечером, когда борозда уже становилась еле различимой в темноте.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В ПОЛЕ

Когда Степа пришел в бригаду к Ширяеву, тот с удивлением развел руками:

— Выходит — два хозяина на одно поле... Негоже так, молодой Ковшов!

Степа поспешил успокоить его — он в бригадиры не рвется, и попросил дать ему самую что ни на есть рядовую работу.

— Не к лицу тебе в рядовых-то ходить, — усмехнулся Ширяев. — Как-никак, а ты вроде ученый муж, агроном без малого... Сидел бы себе в конторе, бумажки строчил, цифирь складывал.

— До конторы охотников и без меня хватит.

— Тогда в огородную бригаду определяйся. Будешь капусту выращивать, морковь, петрушку там всякую. Тебе ж все едино, где ученость свою показать. И бригада там как на подбор: старухи да два деда с грыжами...

Степа нахмурился:

— Овощи не мое дело. На курсах я изучал только полеводство. — И он вновь спросил насчет работы в бригаде.

Ширяев задумался:

— Не знаю, куда тебя и приткнуть. Ведь с этой эмтээс все переиначилось... Трактористы теперь цари и боги, первые хозяева в поле. А мужик вроде и в поле не нужен...

— Может, меня сеяльщиком поставите?