Том 1

— Тетеньки! Миленькие! — закричала Нюша. — Да вы что? Загуляли? Бражки хватили? Нельзя нам обратно. Мы же бригада. От эмтээс присланы... На всю весну! И на лето. И пахать и сеять.

— А мы не желаем девок! — заявил старик Уклейкин. — В прошлый год нам охвостье прислали. Теперь вас, недоносков, суют. И за что нам напасть такая! Нет уж, пускай метесе серьезных людей присылает, справных...

— А мы и есть справные...

К трактору подскочила Дарья Карпухина:

— Ты, Нюшка, не бойчись! Взбаламутила девок, а какие из вас пахари... Горе одно, слезы горючие...

— Толком говорят — не быть вам в поле... — зло подхватила Матрена Осьмухина. — Вот и поворачивай оглобли. А не то с трактора стащим... — И она попыталась ухватить Нюшу за подол платья.

Та отпрянула и предупреждающе крикнула:

— Не тронь! Обожжешься!

Женщины между тем окружили других трактористок. Они уговаривали их повернуть обратно, отказаться от работы на кольцовских полях.

— Да чего там лясы точить! — подал сигнал Тимофей Осьмухин, вытаскивая из-за пояса топор и расталкивая толпу. — Разобрать мост — и дело с концом!

«И впрямь в поле не пустят», — подумала Нюша и с надеждой посмотрела в сторону деревни. Хоть бы подошел кто-нибудь из МТС или из членов правления. Но никто не показывался.

— Ленька, бежим! — шепнула Нюша брату. — Ты в колхоз, а я в эмтээс... Только мигом.

Она сбросила сапоги и, крикнув девчатам, чтобы они держались и машин никуда не поворачивали, стремглав помчалась в МТС.

К счастью, ей удалось застать в конторе Матвея Петровича и Репинского.

Выслушав сбивчивый рассказ Нюши, Репинский сказал, что этого следовало ожидать. Он ведь предупреждал, что кольцовские колхозники не захотят принять девичью бригаду— так оно и получилось! И сейчас выход может быть только один: вернуть девчат из Кольцовки и послать туда парней-трактористов.

Нюша обомлела:

— Матвей Петрович! Срам-то какой... Что же с девчатами будет?

— Поедемте все-таки, разберемся на месте, — сказал Матвей Петрович Репинскому. — Весна ведь не ждет.

— Едва ли я могу быть полезен, — сухо отказался директор. — Женская бригада — ваше детище... Вы и объясняйтесь с людьми.

— Хорошо! Поеду один! — согласился Матвей Петрович. — Но мы еще поговорим об этом.

Он велел возчику заложить тележку-двуколку и вместе с Нюшей направился к мосту.

Людей там прибавилось. Пришли комсомольцы, члены правления, дед Анисим. Все, видимо, уже вдоволь наспорились и накричались, потому что стояли около моста усталые, злые. Только Анисим переругивался с Уклейкиным и Осьмухиным, обзывая их смутьянами и пустобрехами, да Василий Силыч с комсомольцами укладывал на прежние места вывороченные стариками бревна.

Заметив Ветлугину вместе с Матвеем Петровичем, женщины зашептались:

— Поручителя своего привела. Ходатая!

— Ну что ж, граждане... — заговорил Матвей Петрович. — Митинговать вроде как не время, но сказать придется. Верно, это я поручился за бригаду девчат. Знаю я их и верю им... И бригадиру верю. И давайте так договоримся. Следите за ними, проверяйте на каждом шагу, спрашивайте с них. И если что не так — гоните прочь и в борозду не пускайте. Но я ручаюсь — они землю не обидят...

— Чуете, какой теперь с вас спрос будет? — спросил у девчат Анисим. — В сто глаз следить начнем. «Авось» да «небось» — такие слова и из памяти выкиньте. Выкладывайтесь полной мерой.

Не успел Анисим договорить, как за мостом, на пригорке показалась фигура человека.

Заметив тракторы и толпу людей, человек на минуту остановился, оглянулся по сторонам, потом, зачем-то поправив полупустую котомку за плечами, начал спускаться к мосту.

Первыми узнали Степу Ковшова Таня и Нюша. Они почти одновременно спрыгнули с тракторов и бросились ему навстречу.

— Это ты? Ты? — вскрикнула Таня, подбегая к брату. — Отпустили тебя?

— Как видишь...

— Зеленый ты какой... худущий. — Таня припала к брату и заплакала.

— Ну, будет тебе, уймись... — Степа растерянно погладил сестру по волосам и встретился взглядом с Нюшей.

Что-то горячо и сильно сжало ее сердце, и девушка, забыв обо всем на свете, вдруг ринулась к парню и, обхватив его голову, отважно прижалась щекой к его лицу:

— Степка ты мой! Человечище!

— Ну вот, пошли обниманья-лобзанья, — раздался голос Василия Силыча. — Оставьте и нам живое местечко.

Красный от смущения, Степа отстранил Таню с Нюшей и заметил приближающихся к нему людей.

Пожали ему руку Василий Силыч, дед Анисим и Матвей Петрович, потом подошли девчата и парни.

— Ну как? Чем закончилось твое дело? — спросил Матвей Петрович.

— Ничем пока, — ответил Степа. — У прокурора все еще концы с концами не сходятся. Вот и решили отпустить меня до суда на поруки...

— Крепись, брат! Скоро все прояснится...

Нюша не сводила глаз с парня. Он выглядел не совсем здоровым, скованным и подавленным.

«Эк его скрутило за полгода-то, — со щемящей болью подумала Нюша. — Ну да ничего. Мы его с Таней быстро выходим и поставим на ноги. Главное, что самое тяжелое миновало, Степу отпустили домой, и теперь мы будем опять вместе. Правда, предстоит суд. И вдруг снова все обернется против Степы?.. Нет, нет, этого быть не может...»