Том 1

Тогда стало понятным, для чего Андрюша Кузнецов бегал в кухню и к доктору и составлял разные таинственные смеси: он был вымазан сажей с вазелином.

Его все-таки узнали по голосу и по волосам щетинкой.

А ряженых становилось все больше и больше. Украинки с пестрыми лентами, чернобровые джигиты, мушкетеры в плащах из одеял и в соломенных шляпах с петушиными перьями. Уморительна была маленькая толстенькая Маша Глебова в полосатых брюках, русской рубашке, картузе — и с папиросой в зубах.

Начальник лагеря подошел к ней и, наклонившись, серьезно сказал:

— Товарищ, разрешите прикурить?..

На что Машенька растерянно ответила:

— Пожалуйста, товарищ, только у меня не прикуряется!

А около террасы девочки опять закричали:

— Смотрите! Смотрите, как красиво!

Из дома рука об руку медленным шагом вышли День и Ночь. Оля была вся в белом, даже тапочки обернула белой марлей. Вокруг улыбающегося лица — сияние золотистых волос и золотые солнечные бумажные лучи (все-таки подклеила на картон, и они очень хорошо топорщились в разные стороны). Костюм Ночи вызвал восхищенные возгласы:

— Ох, Зинка!..

— Зина, кто тебе шил?

— Неужели сама, Зина?

— Смотрите, девочки, шелковое!..

— Зина, ты на свою маму похожа, прямо как настоящая актриса!

— «Звезда экрана»! — это сказал длинный Сережа.

— Из чего месяц сделан? Блестящий какой!

— А красиво, девочки, когда длинное платье!

— Смотрите, даже плечики подложены!

Все тот же мальчишеский голос:

— «Ночь» следит за модой!

— Зина, ты первую премию получишь — лучше всех!

Зина медленно поворачивалась во все стороны, сдерживая горделивую улыбку. Шуршал блестящий шелк, переливались серебряные звезды, вышитые на синем фоне.

Подошел африканский негр и, показав все свои белые зубы, проговорил:

— Угамба ньясса ньянца ли-ви-я!

Что было сейчас же переведено так:

— Мадам, я восхищен вашей красотой!

— А ведь правда красиво! — сказал Леня Жегалов. — Это мама тебе платье привезла?

— Да, — сказала Зина и гордо прибавила: — Его шила портниха, которая для Большого театра шьет!

Начинало темнеть, скоро можно будет зажигать костер. Старшие мальчики вообще не хотели наряжаться. Только Сережа Ильин не выдержал — в последнюю минуту нарисовал себе усы и брови, повязал на голову полотенце, сдернул с кровати простыню и огромными скачками понесся через лужайку, возвышаясь над всеми остальными пиратами. Теперь он всюду ходил вместе с негром. Это была самая шумная компания, неистощимая на выдумки. Глядя на них, даже Леня Жегалов усомнился в правильности принятого решения. Но — положение обязывает. Неудобно председателю совета лагеря кричать и бегать взад-вперед с размалеванной физиономией. Тем более неудобно, что он — один из членов жюри по присуждению премий за лучший костюм.

Зинину маму, как почетную гостью, тоже пригласили войти в состав жюри.

Она стояла посередине лужайки, в самом центре пестрого водоворота. Вокруг нее — казаки в высоких папахах, богатыри, Айболиты в бумажных очках, цветы, грузинки, узбечки… Несколько раз, улыбаясь, проходили мимо День и Ночь.

Но, странное дело, Зинина мама казалась чем-то расстроенной и недовольной.

Когда настало время зажигать костер и все побежали в дальний конец лужайки, Зина почувствовала мамину руку на своем плече.

Обняв мать, Зина сказала шепотом:

— Мама, мой костюм лучше всех!

И еще:

— Мама, я сегодня не поеду с тобой, мы завтра с Олей танцуем. Мне нельзя уехать, мы тогда весь отряд подведем.

А мама шепнула с упреком:

— Зина, ведь у всех ребят самодельные костюмы. Знала бы я, какой везу тебе секрет…

Оля позвала:

— Зина! Зина! Уже зажигают, пойдем!

Из-под зеленых еловых лап уже кудрявились белые струйки дыма. Огоньки, потрескивая, перескакивали с ветки на ветку. Взметнулись вверх, по сухой елке, воткнутой в середину. Костер загудел, разгорелся жарко. Ребята, щурясь, расширяли круг. Огненные звезды стремительным фонтаном взлетали вверх и таяли в синем вечернем воздухе, не долетев до неба, не возвращаясь на землю. И с изумлением смотрели на все это неистовство холодновато-голубые спокойные небесные звезды.

— Зина, а ты богатырей видела? А бабочки какие чудесные!

Да, Зина только сейчас, при ярком свете костра, как следует разглядела бумажные кольчуги, марлевые крылышки. Как хорошо придумал нарядиться Андрюша Кузнецов! Забавно он говорил по-негритянски. А как насмешливо прозвучало тогда: «Мадам, я восхищен вашей красотой!»

Впрочем, это не Андрюша сказал: «мадам» — так вышло в пиратском переводе Сережки Ильина. Оле никогда никто не скажет насмешливо «мадам».

Очень ей идет белое платье. И вообще, какой она ясный, солнечный День! Должно быть, она тоже получит премию… Конечно, и она тоже получит… А если нет? Ох, как тогда выйдет нехорошо!

Заиграл баянист. Ребята стали петь и танцевать. Потом запела мама. Зина стояла молча, взбудораженная своими мыслями.

Мама пела.

Зине показалось, что звуки улетают вместе с легкими искрами все выше и выше, навстречу звездам.