Том 1. Арканзасские трапперы. Искатель следов

Монахи составляют привилегированную касту в Мексике; они могут во всякое время дня и ночи идти куда им угодно, не боясь встречи с многочисленными рыцарями большой дороги, поджидающими по всем дорогам путника. Одежда монаха предохраняет лучше, чем что бы то ни было, от встречи с опасными людьми.

Кроме того, брат Амбросио был не такой человек, чтобы пренебрегать предосторожностями, необходимыми в стране, где из десяти человек, которых встретишь на дороге, девятеро непременно самые отчаянные негодяи, и только десятый представляет еще некоторое сомнение.

Достойный капеллан носил под рясой пару заряженных двуствольных пистолетов, а в правом рукаве он скрывал длинную наваху[63], острую как бритва.

Выйдя из венты, монах сел на своего мула и спокойно направился по дороге к асиенде де-ла-Нориа.

В это время было уже около одиннадцати часов вечера.

Мы воспользуемся тем временем, пока брат Амбросио спокойно пробирается по узенькой тропинке к асиенде, чтобы сказать о нем несколько слов и познакомить читателя поближе с человеком, которому суждено, к несчастью, играть слишком видную роль на страницах этого правдивого рассказа.

В один прекрасный день в Пасо-дель-Норте появился гамбусино, исчезнувший более двух лет тому назад из страны и которого все давным-давно уже считали убитым индейцами в пустыне.

Человек этот, по имени Хоакин, был братом Андреса Гарота, авантюриста самого низкого сорта, у которого на совести было по крайней мере с дюжину ножевых ран, которого все боялись и который до такой степени внушал страх всем жителям в Пасо, что мог, не боясь преследования, совершать всевозможные преступления, чем он, надо заметить кстати, бессовестно злоупотреблял всякий раз, как представлялся удобный случай.

Оба брата начали вместе посещать деревенские трактиры и харчевни и, пьянствуя с утра до ночи, расплачивались везде или золотым песком, или маленькими самородками.

Вскоре в Пасо пронесся слух, что Хоакин открыл богатое месторождение и теперь прокучивает добытое им там золото.

Гамбусино не говорил ни да ни нет, когда к нему приставали с расспросами его друзья или, лучше сказать, собутыльники; он только подмигивал, таинственно улыбался, а когда ему замечали, что, если он не перестанет так сорить деньгами, он скоро разорится, гамбусино пожимал плечами и отвечал:

— Когда у меня выйдет это золото, я знаю, где взять еще, — и он продолжал пуще прежнего предаваться всем удовольствиям, какие только может доставить такой несчастный поселок, как Пасо.

Брат Амбросио слышал, как и все, об открытии, сделанном гамбусино, и скоро в голове его созрел план овладеть тайной этого человека, или, так сказать, украсть у него его открытие.

В тот же вечер Хоакин и его брат Андреc пьянствовали в одной венте, их окружала целая толпа таких же негодяев, как и они сами.

Брат Амбросио сидел, понурив голову, за одним из столов, спрятав руки в рукава своей рясы, и казался погруженным в серьезные размышления, хотя на самом деле внимательно следил за тем, что делалось в эту минуту в зале.

Вдруг в залу вошел, покачиваясь, какой-то человек и, бросив в нос первому попавшемуся ему на дороге бандиту сигарету, остановился перед Хоакином и, не говоря ни слова, начал смотреть на него с насмешливым видом, пожимая плечами и иронически улыбаясь всему, что говорил гамбусино.

Хоакин не отличался особенно миролюбивым характером и, кроме того, он с первого же взгляда понял, что вновь прибывший субъект хочет затеять с ним ссору. А так как гамбусино недаром считался храбрым человеком и никогда не отступал перед врагом, то смело подошел к нему и, глядя ему прямо в глаза, сказал:

— Ты ищешь ссоры со мной, Томасо?

— А почему бы и нет? — нагло отвечал последний, опорожнив свой стакан, который он с шумом снова поставил на стол.

— Я к твоим услугам, мы будем драться как ты пожелаешь.

— Ба! — беспечно проговорил Томасо. — Давай делать дело как следует, давай биться на все лезвие.

— На все? Идет!

Поединки, на которых бьются авантюристы между собой, не что иное, как бои хищных зверей; эти грубые люди с кровавыми инстинктами больше всего любят драться на ножах — запах крови их опьяняет.

Объявление о предстоящем побоище пробежало радостным трепетом по рядам леперос[64] и бандитов, которые тесной толпой окружили обоих противников. Их ждал настоящий праздник: один из противников наверное будет убит, а может быть, они падут даже оба вместе, кровь будет литься ручьями, и зрители не могли, конечно, не приветствовать такое радостное событие криками восторга.

Мексиканцы признают только дуэль на ножах, причем поединки подобного рода происходят только между леперос и вообще людьми низшего класса общества.

Эта дуэль имела свои правила, от которых строго запрещено отступать.

Употребляемые при этом ножи имеют обыкновенно лезвия длиной в четырнадцать или шестнадцать дюймов. Сражающиеся, смотря по степени важности нанесенного оскорбления, бьются на один, на два, на три, на шесть дюймов или же на все лезвие.