Том 1. Арканзасские трапперы. Искатель следов

Centzontle[33] своим пением поддерживал установившуюся за ним репутацию; кардиналы с розовым горлом, голубые птицы и попугаи весело щебетали, порхая в зеленой листве; вдали на равнине стадами паслись легкие пугливые антилопы, а иногда на горизонте галопом проносились испуганные манады[34] диких лошадей, поднимавшие тучи пыли ударами своих копыт.

Несколько аллигаторов, валявшихся в речном иле, грели на солнце свою чешую, а в вышине над долиной величественно реяли большие орлы Сьерра-Мадре.

Дон Мигель быстро несся иноходью, любимым аллюром мексиканских мустангов, состоящим в том, чтобы заставлять лошадь поднимать передние ноги, в то время как задние почти не отделяются от земли.

Асиендадо употребил всего четыре часа на то, чтобы проехать расстояние от городка до своего дома, куда он приехал часов около девяти утра.

В дверях его встретила дочь, которой пеоны уже успели доложить о его возвращении и которая поспешила выйти к нему навстречу.

Дон Мигель пробыл в отсутствии около двух недель и поэтому он с величайшим удовольствием отдавался ласкам своей дочери.

Поцеловав ее несколько раз и все еще продолжая прижимать ее к своей груди, асиендадо в то же время внимательно рассматривал ее лицо.

— Что случилось с тобой, моя дорогая Клара? — с участием спросил ее отец. — Ты смотришь что-то печально… или ты, может быть, не рада меня видеть? — добавил он, улыбаясь.

— О! Вы не можете этого думать, отец мой, — отвечала девушка, — вы сами прекрасно знаете, как я рада вашему приезду.

— Спасибо, дитя мое; но в таком случае что же значит эта печаль, которую я читаю на твоем лице?

Девушка опустила глаза, но ничего не ответила.

Дон Мигель бросил пытливый взор вокруг себя.

— Где дон Пабло? — спросил он. — Почему он не пришел встретить меня, или, может быть, его нет в асиенде?

— Нет, отец, он здесь.

— Ну, так почему же он не вышел ко мне навстречу?

— Он не вышел потому… — начала, запинаясь, молодая девушка.

— Почему?

— Потому что он болен.

— Мой сын болен! — вскричал дон Мигель.

— Я не так сказала, — продолжала донна Клара.

— Да говори же, ради самого Неба!

— Пабло не вышел, отец, потому что он ранен.

— Ранен! — вскричал асиендадо и, оттолкнув дочь, быстро взбежал по ступенькам крыльца, прошел, не останавливаясь, через несколько зал и вошел в комнату своего сына.

Молодой человек, бледный и осунувшийся, лежал на постели.

Увидя отца, он улыбнулся и протянул ему руку.

Дон Мигель очень любил своего сына, единственного наследника его имени.

— Что это за рана, о которой мне сейчас говорила дочь? — с волнением спросил он сына.

— Это меньше, чем ничего, отец мой, — отвечал молодой человек, обменявшись взглядом с сестрой, входившей в эту минуту. — Клара тут совсем с ума сошла и только попусту напугала вас.

— Но ведь ты же ранен? — продолжал отец.

— Да, но, повторяю вам, это пустяки.

— Скажи же мне, наконец, где и как ты получил эту рану?

Молодой человек покраснел, но молчал.

— Я хочу это знать, — настойчиво повторил дон Мигель.

— Боже мой, отец, — отвечал дон Пабло недовольным тоном, — я не понимаю, чего вы так беспокоитесь; я не ребенок, за которого нужно дрожать из-за малейшей царапины… до сих пор вы никогда особенно не тревожились в таких случаях, хотя раны бывали и посерьезнее этой.

— Очень может быть, но ты мне сегодня так странно отвечаешь и так стараешься скрыть от меня, каким образом тебя ранили, что мне кажется, что тут дело гораздо серьезнее и ты умышленно стараешься скрыть правду.

— Вы ошибаетесь, отец, я вам это сейчас докажу.

— Я буду очень рад, если это так… Говори!.. Клара, дитя мое, пойди и прикажи подавать завтрак. Я буквально умираю с голоду.

Девушка вышла.

— Теперь мы с тобой одни, — продолжал дон Мигель, обращаясь к сыну. — Прежде всего скажи мне, куда ты ранен?

— О, Боже! У меня только слегка оцарапано плечо; если я и лежу, то только потому, что мне просто не хочется вставать, а вовсе не из-за раны.

— Гм! Кто же это таким образом оцарапал тебе плечо?

— Пуля.

— Пуля! Значит, ты дрался, несчастный! — вскричал дон Мигель, вздрогнув.

Молодой человек улыбнулся, пожал руку своему отцу и, наклонившись к нему сказал:

— Вот каким образом это случилось.

— Я тебя слушаю, — отвечал дон Мигель, делая над собой усилие, чтобы успокоиться.