Том 1. Детство Тёмы. Гимназисты

Сила духа, трудолюбие, привязанность к семье характеризуют крестьянку Акулину («Акулина»), делают ее как бы символом стойкости, душевного здоровья народа, во многом сближают ее с женскими образами поэзии Некрасова. Печальником о горе человеческом выступает в очерке «Сочельник в русской деревне» калека-старец, которому «господь с молодости дал ум неспокойный, сердце горячее… Не терпел неправды… Корень зла искал…» Желанием помочь людям, любовью к ним определяются и поступки крестьянина Михаила Филипповича («На селе»), в голодный год раздающего свои запасы односельчанам, и поведение крестьянина-вдовца («Сочельник в русской деревне»), которого не могут сломить нищета и невзгоды: «весь он олицетворенная любовь, и каждое его слово, каждая нота так и дышит этой тоской любви, этой потребностью любить».

В очерках «На ходу», «Коротенькая жизнь» (1894) писатель раскрывает природный ум, пытливость, жажду знания, живущую в народе, — среди крестьян, сопровождающих Гарина в его изысканиях, есть и философы, склонные к раздумью, обобщениям, и поэты, тонко чувствующие красоту природы, и книголюбы, «охочие до чтения», и люди, тянущиеся к точным наукам, к изобретательству («На ходу»); в мало-мальски благоприятных условиях эти способности расцветают, дают замечательные результаты. Из питомцев сельской школы помещика Александра Дмитриевича выходят впоследствии знаменитый художник, ученые, изобретатели («Коротенькая жизнь»).

Высокие нравственные качества народа, неиссякаемый запас его творческих сил и возможностей особенно зримы в сопоставлении с моральным одичанием представителей нарождающейся сельской буржуазии, с одряхлением и оскудением помещичье-дворянского класса (образы помещицы Ярыщевой в рассказе «В усадьбе помещицы Ярыщевой» (1894), молодого и старого владельцев разрушающейся усадьбы в очерке «На ходу») и являются для писателя верным залогом того, что будущее принадлежит трудовому народу.

Народ может стать активным деятелем, организатором и устроителем своей судьбы, когда он выйдет из того состояния умственного и нравственного застоя, которое порождается условиями его существования. Однако, считает Гарин, эти условия могут измениться лишь с ликвидацией экономической и культурной отсталости страны в целом, с развитием в ней в широких масштабах всех производительных сил и возможностей.

В 90-е годы Гарин был еще далек от мысли о необходимости коренных социальных преобразований, как обязательной предпосылке глубоких изменений в судьбе народа, от понимания исторической миссии пролетариата. Основным деятелем общественной жизни представлялась ему передовая демократическая интеллигенция, вдохновляемая любовью к народу, пониманием его нужд и запросов; основную же задачу эпохи писатель видел в осуществляемом этой интеллигенцией техническом прогрессе, освоении природных богатств страны, базу для которых дает бурное развитие промышленного капитала, в просвещении народных масс.

Эти мысли, проводимые Гариным и в его публицистических статьях (печатавшихся в начале 90-х годов в газете «Новое время», в журнале «Русское богатство») и в художественных произведениях, несомненно свидетельствовали об известной идейной ограниченности писателя. В то же время воззрения Гарина далеко не укладывались в рамки широко распространенной в интеллигентской среде 80-90-х годов теории «малых дел».

От этой теории, от обычного культуртрегерства, утверждавшего, что «наше время — не время великих задач», ограниченного узкими рамками «сегодняшнего дня», рассчитанного прежде всего на то, чтобы успокоить «больную» совесть «слабого» интеллигента, взгляды и умонастроения Гарина отличаются масштабностью, перспективностью, умением за каждым из пропагандируемых им мероприятий видеть широкие горизонты и «огоньки» будущего, стремлением активно вмешиваться в жизнь, бороться с ее неустройствами и неполадками. Пассивное, инертное отношение к действительности, — будь то мещанское «благоразумие», нежелание жертвовать своим покоем и благополучием, возведенные ли в философскую категорию непротивление и бездеятельность, проповедуемые толстовством («Жизнь и смерть», 1896), или неспособность народнической интеллигенции понять истинные потребности народа, — все это одинаково неприемлемо для Гарина.

Страстный обличитель всякой рутины, косности, застоя, Гарин видит свой идеал в мужественном, деятельном человеке-труженике, глубоко сознавшем свой долг перед родиной и народом и в исполнении этого долга обретающем подлинное счастье.