Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.

Однако Эмиль не очень огорчился, что его отец куда-то пропал. Эмиль уже бывал в городе и примерно знал, где живет фру Петрель. У нее был красивый белый домик с застекленной верандой в конце улицы Стургатан, и Эмиль решил, что его найти совсем не трудно.

Фру Петрель была одной из самых знатных горожанок Виммербю, и нельзя не удивиться, почему это она пригласила к себе в гости наших хуторян. Уж наверно не потому, что мама Эмиля всегда привозила ей свою знаменитую колбасу, ведь никто еще не потерял разум из-за колбасы. Нет, просто фру Петрель частенько заезжала в гости в Каттхульт. На праздник сбора вишен, на праздник ловли раков, на праздник сыра и прочие торжества. Там ее угощали колбасой и копченой грудинкой, телячьими фрикадельками и котлетами, омлетами, запеченным угрем и другими яствами. Но ведь нельзя только вечно ездить в гости, иной раз надо и к себе пригласить, считала фру Петрель.

— Должна же все-таки быть на свете справедливость, — сказала она и пригласила к себе в гости хозяев Каттхульта к двенадцати часам в тот самый день, когда они все равно приедут в город на ярмарку и можно будет их накормить подогретым рыбным пудингом и черничным киселем. Сама же фру Петрель еще в одиннадцать часов съела всего-навсего телячье филе и большой кусок марципанового торта, поскольку рыбного пудинга у нее было в обрез. В самом деле, некрасиво, если она будет сидеть и уплетать пудинг, а гости останутся голодными. Нет, этого она не может допустить!

И вот гости расселись вокруг стола на застекленной веранде — папа Эмиля, мама Эмиля и маленькая Ида.

— Что за непослушный мальчишка, легче уследить за горстью блох, чем за ним, — блохи и те не так быстро исчезают, — сказал папа Эмиля.

Речь, конечно, шла об Эмиле.

Мама хотела было побежать на поиски сынишки, но папа принялся уверять ее, что он уже искал его повсюду.

Тут вмешалась фру Петрель:

— Не сомневаюсь, что Эмиль сам отыщет сюда дорогу.

Фру Петрель была права. В эту самую минуту в воротах ее дома показался Эмиль. Но тут он увидел такое, от чего замер на месте.

По соседству с фру Петрель, в доме, выкрашенном в красный цвет и окруженном садом, жил бургомистр. А в саду, под яблонями, ковылял на высоких ходулях сын бургомистра Готфрид. Он тоже покосился на Эмиля и тотчас полетел кубарем в куст сирени. Если ты когда-нибудь ходил на ходулях, то поймешь, почему так случилось, — нелегко сохранять равновесие на длиннющих палках с прибитыми к ним лишь маленькими дощечками для ног. Готфрид мгновенно высунул нос из куста и уставился на Эмиля. Когда встречаются двое мальчишек одинакового норова, то в глазах обоих словно зажигаются огоньки. Готфрид и Эмиль осмотрели друг друга с ног до головы и молча улыбнулись.

— Мне бы такую кепчонку, как у тебя, — сказал Готфрид. — Дай поносить!

— Не-а, — сказал Эмиль, — но могу поменяться на твои ходули.

Такой обмен показался Готфриду стоящим.

— Только вряд ли у тебя получится, — сказал он.

— Посмотрим! — ответил Эмиль.

Эмиль оказался проворнее, чем предполагал Готфрид. Он мигом вскочил на ходули и быстро заковылял среди яблонь. Про обед у фру Петрель он начисто забыл.

А на застекленной веранде хуторяне угощались рыбным пудингом. Скоро с ним было покончено, и настал черед черничного киселя. Его-то было вволю: посреди стола возвышалась налитая до краев громадная фарфоровая миска.

— Ешьте, ешьте, — угощала фру Петрель, — надеюсь, аппетит у вас хороший.

У нее самой никакого аппетита не было, и она не притронулась к киселю, зато болтала без умолку. Говорила она, ясное дело, об огромной комете, потому что в тот день все в Виммербю только о ней и толковали.

— Это ужасно! — воскликнула она. — Из-за какой-то кометы все должно полететь в тартарары!

— Кто знает, может, этот кисель — последнее, что ешь в жизни, — сказала мама Эмиля, и папа Эмиля поспешно протянул тарелку фру Петрель.

— Налейте, пожалуйста, еще, — попросил он. — Не ровен час…

Но прежде чем фру Петрель успела подлить ему киселя, случилось нечто невероятное. Послышался звон разбитого стекла, раздался крик, что-то с грохотом влетело через широкое окно, и по веранде пронесся вихрь из осколков стекла и брызг черничного киселя.

— Комета! — закричала фру Петрель и без чувств рухнула на пол.

Нет, это была не комета, а всего-навсего Эмиль, который, словно пушечное ядро, влетел в окно и угодил головой в фарфоровую миску, откуда фонтаном брызнул кисель.

Что тут началось на веранде! Мама Эмиля голосила, папа орал, маленькая Ида плакала. Только фру Петрель была совершенно спокойна, так как лежала на полу в глубоком обмороке.

— Быстрее на кухню за холодной водой! — скомандовал папа Эмиля. — Надо намочить ей лоб!

Мама опрометью бросилась на кухню, а папа побежал следом — поторопить ее. Эмиль осторожно вытащил голову из миски. Лицо у него стало синим-пресиним.

— И чего ты всегда так торопишься на обед?! — упрекнула брата маленькая Ида.

Эмиль ничего не ответил.

— Готфрид прав, — вздохнул он. — На ходулях через забор не перелезть. Это уж точно.