Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.

— Сомневаюсь, чтоб Эмиль стал председателем муниципалитета, — сказал он под конец. — Но все же из него может получиться дельный парень. Если, конечно, ему суждено остаться живым и здоровым.

Мама удовлетворенно кивнула головой:

— Да, да! Из него-то непременно получится!

— Если этого захочет сам Эмиль! — сказала маленькая Ида.

Эмиль плутовски улыбнулся.

— Поживем — увидим, — сказал он. — Поживем — увидим!

И настал вечер, и настала ночь, и все тихо и мирно уснули. А снег сыпал и сыпал на Каттхульт, на всю Лённебергу, на весь Смоланд.

Да нет же, нет, доктор не взял у Эмиля ни Лукаса, ни Заморыша. Не бойся!

Ида и Эмиль из Лённеберги (пер. Л. Брауде)

КАК МАЛЕНЬКОЙ ИДЕ ПРИШЛОСЬ СТАТЬ ПРОКАЗНИЦЕЙ

Так вот, на хуторе Каттхульт близ Лённеберги, в Смоланде, жили Эмиль и его маленькая сестренка Ида. Слыхал ты о них когда-нибудь? Если слыхал, то знаешь, что Эмиль проказничал почти каждый день и за свои проделки ему приходилось почти каждый день сидеть в столярной. Его папа считал, что благодаря такому наказанию Эмиль отучится проказничать. Хотя бы ради того, чтобы не сидеть в столярной. Но он ошибся. Эмиль считал, что в столярной очень уютно. Он спокойно сидел там и, до тех пор пока его не выпускали на волю, вырезал деревянных старичков. Когда он уже отсиживал там положенный срок, дверь ему открывала иногда маленькая Ида. Маленькая Ида тоже считала, что в столярной уютно. Ей тоже хотелось когда-нибудь посидеть там взаперти. Но для этого надо было сперва что-то натворить, а она, бедняжка, не умела.

— Все равно я придумаю какую-нибудь проделку! — сказала она Эмилю.

— Озорные проделки не придумывают, они получаются сами собой. А получилась проделка или нет, узнаешь только потом.

— Ага, если папа кричит: «Э-э-э-миль!» — значит, это проделка, — сказала Ида.

— Во-во! — подтвердил Эмиль. — И тогда я сразу же бегу в столярку.

Маленькая Ида не понимала, почему на ее долю никогда не выпадает хоть какая-нибудь проделка, в то время как на Эмиля они так и сыплются. Вот она и пошла к Лине — каттхультовской служанке.

Ну и расхохоталась же Лина!

— Это ты-то хочешь проказничать, ты, такая добрая малышка?! Где уж тебе озорничать! На это только злодеи горазды. Такие, как Эмиль!

Ида говорила об этом и с Альфредом — каттхультовским работником.

— Я тоже хочу сидеть в столярке! — заявила Ида. — Да, и я тоже!

Альфред почесал в затылке. Он охотно помог бы Иде, если бы только мог. Но ему это было не под силу.

— А Эмиль разве не может придумать для тебя хоть какую-нибудь ерундовую проделку? — спросил он.

— Озорные проделки не придумывают, — ответила Ида. — Они сами собой получаются. Да только не у меня…

А Эмиль тем временем изобретал все новые проделки, одну за другой. Однажды утром, когда старушка Крёса-Майя пришла в Каттхульт, чтобы помочь Лине стирать белье, оказалось, что Эмиль выпустил из овечьего загона злющего каттхультовского барана, которого звали Шут Гороховый. Крёса-Майя мигом вскарабкалась на каменную ограду, чтобы этот негодник не забодал ее, да так и осталась стоять там, бедняжка, меж тем как Шут бегал внизу и караулил ее. Крёса-Майя стала кричать что есть сил и звать на помощь. Но никто ее не услышал. Никто, кроме Эмиля, который в это время собирал за оградой овечьего пастбища лесную землянику. Легкомысленный, как всегда, он не запер за собой калитку. Теперь же он так поспешно рванулся к ограде, что ягоды разлетелись из корзинки мелкими брызгами во все стороны. Увидев открытую калитку, и Крёсу-Майю на каменной ограде, и Шута, караулившего ее внизу, Эмиль сказал самому себе:

— Вот это да! Теперь у меня на счету новая проделка!

— Так это ты выпустил из загона Шута, злодей ты этакий? — спросила Крёса-Майя.

— Да, — ответил Эмиль. — Хотя я этого вовсе не хотел. Но не бойся, сейчас я займусь бараном, так что ты сможешь спуститься вниз.

Он стал прыгать и орать во все горло и так раздразнил барана, что тот и думать забыл про Крёсу-Майю. Теперь он решил наброситься вместо старушки на Эмиля. Но Эмиль был мальчишка шустрый. Он бросился бежать, а за ним во всю прыть несся Шут. Они промчались через калитку на пастбище. Эмиль впереди, а баран — сзади. Они бежали все дальше и дальше по пастбищу, так что добежали даже до Аттилантен, глубокой ямы, наполненной водой, где обычно Эмиль и Ида пускали свои лодочки из коры. Они называли эту яму «поместье Аттилантен» и всегда играли там очень весело.

И вот теперь Эмиль совершил гигантский прыжок — наискосок через яму Аттилантен. Шут ринулся за ним! Подумать только! И он тоже почти перелетел через яму! Но барану не так повезло, как Эмилю. Со страшным шумом Шут плюхнулся прямо в яму Аттилантен и погрузился в воду по самую бороду. Он заблеял, призывая на помощь еще отчаяннее, чем Крёса-Майя, но Эмиль сказал ему:

— Сам виноват! Я вовсе не собираюсь вытаскивать тебя из лужи, да и вообще мне это не под силу.